ОБЗОР дисциплинарной практики Адвокатской палаты Московской области за второе полугодие 2020 года

13 января 2021 4 дисциплинарных производства отложены на январь 2021 г. Кроме того, 14 дисциплинарных дел были возвращены Советом АПМО в комиссию для повторного рассмотрения.


1. Адвокат не должен допускать фамильярных отношений с доверителем. Выход за рамки делового общения при наличии конфликтной ситуации влечёт подрыв доверия к адвокату.

27.05.2020 г. в АПМО поступила жалоба Г. в отношении адвоката С., в которой заявитель сообщает, что 29.01.2020 г. она заключила соглашение на защиту своего супруга П. При этом заявитель подписала какой-то бланк, ознакомиться с которым у неё не было возможности. 29.01.2020 г. адвокату было выплачено вознаграждение в размере 35 000 рублей. Впоследствии заявитель производила доплату 30.01.2020 г. – 115 000 рублей; 03.02.2020 г. – 500 000 рублей; 05.02.2020 г. адвокату был передан системный блок компьютера, который оценили в 50 000 рублей. Адвокат убеждал П. в необходимости проведения адвокатского расследования и требовал оплатить гонорар в размере 1 000 000 рублей. Обсудив с супругом деятельность адвоката, заявитель и П. решили, что адвокат ничего не делает, вымогает деньги. При этом, в тайне от П. адвокат писал смс-сообщения, в которых вторгался в семейную жизнь заявителя.
17.04.2020 г. заявитель провела аудио и видео запись встречи с адвокатом, в ходе которой он признал получение 700 000 рублей. Однако, вернуть часть выплаченного вознаграждения отказался. По просьбе адвоката в его адрес было направлено заявление П. об отказе от защитника и уведомление заявителя о расторжении соглашения. 20.04.2020 г. заявитель получила от адвоката претензию и акт выполненных работ, согласно которым она должна была выплатить адвокату 580 000 рублей. 26.04 и 28.04.2020 г. заявитель обращалась к адвокату с просьбой выслать экземпляр основного и дополнительного соглашения. Адвокат отказался от претензии, написав: «Подтверждаю отсутствие претензий по финансовым вопросам». В свою очередь, заявитель настаивает, что передала адвокату 700 000 рублей и просит дать оценку его действиям и оказать содействие в получении экземпляра соглашения и финансовых документов.
В заседании Комиссии заявитель поддержала доводы жалобы, на вопросы членов Комиссии пояснила, что на соглашении с адвокатом отсутствует печать адвокатского образования и он не внёс вознаграждение в кассу, финансовые документы не представил. Системный блок компьютера передавался адвокату в возмещение расходов. Заявитель очень сильно доверяла адвокату, поэтому они ничего не оформляли.
Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых он не согласился с доводами жалобы, пояснив, что действительно 29.01.2019 г. между ним и заявителем было заключено соглашение на защиту П. на предварительном следствии Доводы жалобы голословны и ничем не подтверждаются. Адвокат сообщает, что с 2016 года они с Г. являлись очень близкими друзьями, познакомились на курсах для помощников и стажеров адвокатов, после чего, дружили очень тесно. Общались семьями, ночевали друг у друга, совместно проводили большое количество времени, посещали театры, в связи с чем личная переписка между ним и Г. является допустимой.
Экземпляр соглашения был предоставлен заявителю, о чём имеется её собственноручная подпись. Впоследствии, когда заявитель запросила копию соглашения, адвокат ответил, что сможет это сделать, как только закончится режим самоизоляции. В настоящий момент заявителем было оплачено в рамках договора вознаграждение в сумме 150 000 рублей, по состоянию на 15.06.2020 задолженность Г. составляет 620 000, целью невыплаты которой и является подача жалобы.
Довод Г. о том, что адвокат получил денежные средства в сумме 500 000 рублей также является несоответствующим действительности. Доказательств передачи денежных средств заявитель не представляет. В представленных Г. видео- и аудио-записях идет разговор о гонораре в сумме 500 000 рублей, которые адвокату должные были передать в день встречи, однако так этого и не сделали. Довод жалобы о том, что адвокат находился дома у заявителя опровергается данными геолокации. Системный блок был передан не как вознаграждение. Заявитель отдала его за ненадобностью, как другу.
Адвокат добросовестно относился к защите супруга заявителя. Итогом его работы стал отказ суда в избрании П. меры пресечения в виде заключения под стражу.
В заседании Комиссии адвокат поддержал доводы, изложенные в письменных объяснениях, на вопросы членов Комиссии пояснил, что он действительно участвовал в разговоре с подзащитным, видеозапись которого была представлена заявителем. В этом разговоре заявитель и подзащитный только обещают оплатить вознаграждение.
Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, заслушав стороны и изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.
29.01.2020 г. между сторонами рассматриваемого дисциплинарного производства было заключено соглашение (договор № 33) на защиту П. в СУ УВД по ЗАО г. Москвы. Соглашение не было исполнено адвокатом в полном объёме. 19.04.2020 г. заявителем было составлено уведомление о расторжении соглашения с адвокатом. Адвокатом был составлен акт выполненных работ, согласно которого за заявителем числится задолженность по оплате вознаграждения.
Прежде всего, Комиссия отмечает, что заявитель заключила соглашение с адвокатом именно на указанных в нём условиях выплаты вознаграждения. Довод заявителя о подписании пустого листа бумаги не находит своего подтверждения.
Рассматривая доводы жалобы о ненадлежащем качестве оказания юридической помощи, Комиссия указывает, что при конкуренции позиции доверителя, заключившего соглашение об оказании юридической помощи и доверителя, которому оказывается юридическая помощь по этому соглашению, приоритет отдаётся последнему, поэтому претензии по качеству работы адвоката вправе предъявлять только подзащитный. По вышеуказанному соглашению от 29.01.2020 г. юридическая помощь заявителю не оказывалась, участником процессуальных действий, проводимых с участием адвоката, она не являлась.
Другим доводом жалобы заявителя является получение адвокатом денежных средств, не предусмотренных соглашением об оказании юридической помощи. В обоснование данного довода заявителем представлена видеозапись с соответствующей расшифровкой. Адвокат не отрицает своего участия в разговоре, зафиксированном на данной записи, но утверждает, что в речь идёт о деньгах, которые он только должен был получить.
В ходе диалога, зафиксированного на видеозаписи П. сообщает адвокату: «смотри, что у нас получается? Я тебе подал 500», на что адвокат отвечает: «да», далее П.: «В. подала 150», адвокат: «Да!».
Очевидно, что П. говорит о действии, совершённом в прошлом. Соглашаясь с этим утверждением, адвокат тем самым подтверждает, что это действие было произведено. Однако, из разговора следует, что «подал 500» П., а не заявитель.
В свою очередь, П., будучи совершеннолетним, дееспособным лицом, с жалобой в отношении адвоката в АПМО не обращался.
Кроме того, из представленного диалога не ясно, в каком размере, когда и при каких обстоятельствах были переданы денежные средства. Простое указание в разговоре на числительное «500» явно недостаточно для понимания суммы денежных средств, валюты платежа и прочих юридически значимых обстоятельств, что, в свою очередь, затрудняет возможность установить, входили ли эти денежные средства в вознаграждение, предусмотренное соглашением об оказании юридической помощи, или были получены адвокатом вне рамок соглашения.
Далее Комиссия указывает, что одним из главных принципов взаимоотношений адвоката и доверителя является недопущение адвокатом фамильярных отношений (п. 5 ст. 10 КПЭА). Стороны рассматриваемого дисциплинарного производства указывают на наличие между ними длительных дружеских отношений. Однако, после заключения соглашения об оказании юридической помощи, у адвоката возникает ряд дополнительных ограничений этического характера, несоблюдение которых приводит к конфликтным ситуациям. Комиссия не может согласиться, что нормой является направление адвокатом заявителю такого смс-сообщения, как: «Сон плохой приснился. Ничего хорошего тебя с П. не ждёт. Уходить тебе нужно от него». Характер данного сообщения выходит за рамки делового общения по вопросам оказания юридической помощи.
Адвокат не отрицает получение от заявителя системного блока компьютера. Однако, стороны расходятся в оценке того, в качестве чего он был предоставлен адвокату: оплаты расходов по исполнению поручения или подарка. Оценивая доводы сторон, Комиссия напоминает адвокату, что после заключения соглашения об оказании юридической помощи, любые вещи заявителя, переданные им адвокату, являются имуществом доверителя, которое запрещено принимать в обеспечение соглашения о гонораре (п. 5 ст. 16 КПЭА). Поэтому во избежание каких-либо конфликтных ситуаций, именно на адвокате лежит обязанность надлежащего оформления принятия какого-либо имущества доверителя, не допускающего двоякого толкования и исключающей непонимание со стороны доверителя. В рассматриваемом случае Комиссии не представлено доказательств того, что системный блок компьютера был передан заявителем адвокату в качестве подарка.
В оставшейся части доводы жалобы не находят своего подтверждения. Кроме того, представленная адвокатом переписка с заявителем подтверждает факт направления им Г. соглашения об оказании юридической помощи и дополнительного соглашения к нему.
На основании изложенного, оценив представленные доказательства, Комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката нарушения п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8, п. 5 ст. 10, п. 5 ст. 16 КПЭА и ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем, выразившегося в том, что адвокат допустил фамильярные отношения с доверителем, направив Г. смс-сообщение, касающееся её семейной жизни и не относящееся к исполнению поручения по защите П.; получил от Г. системный блок компьютера в обеспечение соглашения о гонораре.


2. В ситуации, когда подзащитный не принимает участия в судебном заседании при рассмотрении вопроса о продлении меры пресечения, он фактически лишён возможности судебного контроля за действиями следователя. Поэтому адвокат обязан ходатайствовать об обеспечении участия подзащитного, личного или с посредством видео-конференц-связи.

02.06.2020 г. в АПМО поступила жалоба доверителя С. в отношении адвоката Д., в которой сообщается, что 14.05.2020 г. адвокат в порядке ст. 51 УПК РФ осуществляла защиту заявителя при рассмотрении судом ходатайства следователя о продлении меры пресечения. Адвокат не оказывала юридической помощи, не возражала против продления меры пресечения в виде заключения под стражу, не посещала заявителя в СИЗО и не ходатайствовала об обеспечении его участия в процессе 14.05.2020 г. и не просила об отложении судебного заседания.
В письменных объяснениях адвокат указывает, что 14.05.2020 г. судебное заседание проходило без участия заявителя, поскольку доставить его в суд из-за сложившейся обстановкой, связанной с распространением коронавирусной инфекции, было невозможно. В судебном заседании адвокат не возражала против рассмотрения ходатайства следователя без участия заявителя, но возражала против удовлетворения этого ходатайства. Однако, в постановлении суда её позиция отражена не верно, поскольку там написано, что адвокат не возражала против удовлетворения ходатайства следователя. Адвокат указывает, что не имела возможности согласовать позицию с подзащитным и ранее он никогда не возражал против удовлетворения ходатайства следователя о продлении меры пресечения.
Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.
14.05.2020 г. адвокат осуществляла защиту заявителя, в порядке ст. 51 УПК РФ, при рассмотрении О-ким городским судом ходатайства следователя о продлении меры пресечения в виде заключения под стражу.
В постановлении О-кого городского суда от 14.05.2020 г. отражено, что заявитель не принимал участия в судебном заседании. Комиссия считает, что такая ситуация, безусловно требует от адвоката повышенного внимания к защите прав своего доверителя. Адвокат сообщает, что не возражала против рассмотрения ходатайства следователя в отсутствие заявителя. Очевидно, что в ситуации, когда заявитель был ограничен в возможности реализовать своё право на судебный контроль за действиями следователя, адвокат должна была заявить ходатайство об обеспечении личного участия её подзащитного в судебном заседании, тем более, что ранее установленный судом срок содержания под стражей истекал только 16.05.2020 г. Не сделав этого, адвокат фактически содействовала формальному подходу суда к вопросу о продлении меры пресечения, без учёта возможных дополнительных обстоятельств, известных заявителю. Ссылки адвоката на эпидемиологическую ситуацию, Комиссия считает некорректными, поскольку в вышеуказанном постановлении суда не отражена причина, по которой заявитель не мог принять участия в судебном заседании.
Кроме того, Комиссия критически относится к доводу адвоката о том, что она возражала против удовлетворения ходатайства следователя, но в постановлении от 14.05.2020 г. допущена техническая ошибка, поскольку отражено, что она не возражала против ходатайства следователя. Согласно минимальным требованиям к деятельности адвоката, осуществляющего защиту по уголовному делу, содержащимся в Стандарте осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве (принят VIII Всероссийским съездом адвокатов 20.04.2017 г.), адвокат по просьбе подзащитного или по собственной инициативе при наличии к тому оснований обжалует продление срока содержания под стражей, другие решения и действия (бездействие), нарушающие права и законные интересы подзащитного (п. 9). Поэтому адвокат была обязана ознакомиться с постановлением суда и обжаловать его, если позиция адвоката была отражена не верно. Поскольку этого не сделано, у Комиссии нет оснований считать, что адвокат возражала против ходатайства следователя.
На основании изложенного, оценив представленные доказательства, Комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката Д. нарушения п. 1 ст. 8 КПЭА и п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» и ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем С. выразившегося в том, что в судебном заседании 14.05.2020 г. адвокат не ходатайствовала об обеспечении личного участия С. в судебном заседании и не возражала против удовлетворения ходатайства следователя о продлении С. меры пресечения в виде заключения под стражу.

3. Вступление адвоката в уголовное дело не может быть продиктовано безнравственными интересами получения сведений о доверителе и его процессуальной позиции. При заключении соглашения об оказании юридической помощи назначенному лицу, адвокат обязан выяснить мотивы и цель заключения такого соглашения, и в обязательном порядке получить согласие лица, в пользу которого заключается соглашение. Иной подход создаёт обоснованные сомнения в намерениях адвоката, подрывает доверие к нему.

20.07.2020 г. в АПМО поступила жалоба доверителя П. в отношении адвоката Г., в которой сообщается, что адвокат ознакомился с материалами уголовного дела в отношении заявителя без заключения соглашения и без согласия доверителя.
К жалобе заявителем приложены копии следующих документов: удостоверения адвоката Г.; ордер от 08.03.2020 г.; расписки о вручении извещения от 18.03.2020 г.; расписки о вручении извещения от 18.03.2020 г.; заявления адвоката Г. об ознакомлении с материалами дела от 18.03.2020 г.
Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых он сообщает, что он заключил соглашение на защиту заявителя с Б. В виду сложности посещения заявителя в ФКУ СИЗО-1 ФСИН РФ им было принято решение об ознакомлении с материалами уголовного дела до общения с заявителем. После ознакомления с материалами уголовного дела адвокат уведомил об этом Б., который сообщил, что в посещении заявителя нет необходимости, поскольку в услуги защитника не требуются. 24.03.2020 г. адвокат и Б. подписали соглашение о расторжении соглашения об оказании юридической помощи. Материалы уголовного дела адвокат никому не передавал.
В заседании Комиссии адвокат поддержал доводы, изложенные в письменных объяснениях, на вопросы членов Комиссии пояснил, что действительно, после ознакомления с материалами уголовного дела получил копии жалоб, но никому их не передавал. Б. является бизнес партнёром заявителя, они не родственники. Материалы уголовного дела находятся у адвоката, он никому их не передавал. Согласия заявителя на защиту адвокат не получал. О том, что Б. расторг соглашение после ознакомления с материалами уголовного дела, адвокат никому не сообщал.
Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.
Комиссией по настоящему дисциплинарному производству установлено, что адвокат Г. 18.03.2020 г. ознакомился с материалами уголовного дела на основании ордера № Г-020 от 08.03.2020 г. В качестве основания выдачи ордера указано – «соглашение». При этом заявитель жалобы утверждает, что ни он, ни его родственники соглашения с указанным адвокатом не заключали, он с ним не был знаком и ранее участия в судопроизводстве по данному уголовному делу адвокат Г. не принимал.
Как следует из письменных и устных пояснений адвоката, соглашение в интересах заявителя с ним заключил Б. Адвокат не получил письменного согласия заявителя на его защиту, объясняя это сложностью посещения П. в ФКУ СИЗО-1 ФСИН РФ.
В соответствии с п.п. 1 и 2 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем, которое представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом (адвокатами), на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу.
Из указанной нормы следует, что надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем предполагает не только исполнение предмета соглашения об оказании юридической помощи, но и надлежащее оформление договорных отношений с доверителем. Данное требование является обязательным для исполнения при оказании адвокатом любой юридической помощи и не имеет каких-либо исключений.
Согласно ч.1 ст. 50 Уголовно-процессуального кодекса РФ защитник приглашается подозреваемым, обвиняемым, его законным представителем, а также другими лицами по поручению или с согласия подозреваемого, обвиняемого. Поскольку законодательством об адвокатуре и адвокатской деятельности предусмотрена обязательная письменная форма соглашения об оказании юридической помощи, то указанные выше требования уголовно-процессуального законодательства о необходимости поручения подзащитного на заключение в его пользу соглашения или последующее согласие подзащитного с заключенным в его пользу соглашением также должно быть сделано в письменной форме.
Комиссия неоднократно ранее отмечала, что недопустимость действий против законных интересов доверителя является одним из первичных постулатов, основой основ профессиональной деятельности адвоката. (пп. 1 п. 1 ст. 9 КПЭА). Кроме того, при оказании юридической помощи адвокат должен избегать любых действий, направленных к подрыву доверия к нему или к адвокатуре (п. 2 ст. 5 КПЭА).
При заключении соглашения об оказании юридической помощи назначенному лицу, адвокат обязан выяснить мотивы и цель заключения такого соглашения, и в обязательном порядке получить согласие лица, в пользу которого заключается соглашение. Иной подход создаёт обоснованные сомнения в намерениях адвоката, подрывает доверие к нему. В дисциплинарной практике ранее была сформирована правовая позиция, что вступление адвоката в уголовное дело имеет своей целью оказание юридической помощи доверителю, а не получение адвокатом сведений о доверителе и его процессуальной позиции.
Комиссия не располагает сведениями о передаче адвокатом материалов уголовного дела, а также полученных им процессуальных документов, третьим лицам. Однако, отсутствие согласия П. на его защиту указывает, что адвокат вступил в уголовное дело, руководствуясь безнравственными интересами. Ознакомление адвоката с уголовным делом, получение процессуальных документов, в отсутствие не только согласия, но и вообще понимания подзащитным того, что у него есть адвокат, защищающий его на основании соглашения, создаёт крайне негативные последствия, когда сторона обвинения впоследствии может ссылаться на то, что какие-либо значимые уведомления были своевременно получены стороной защиты и ей достоверно было известно содержание процессуальных документов. Поэтому Комиссия считает, что в рассматриваемой ситуации действия адвоката носят безнравственный характер и подрывают доверие к нему.
На основании изложенного, оценив собранные доказательства, Комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката Г. нарушения п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 2 ст. 5, п. 1 ст. 8, п.п. 1 п. 1 ст. 9 КПЭА, и ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем П., выразившегося в том, что адвокат, заключив соглашение на защиту П. с третьим лицом не ознакомив П. с условиями данного соглашения и не получив от него письменного согласия на защиту, 18.03.2020 г., руководствуясь безнравственными интересами, ознакомился с материалами уголовного дела в отношении П.

4. Одним из принципов назначения адвокатов в качестве защитников является принцип территориальности, устанавливающий запрет на участие в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда на территории одного субъекта РФ для адвокатов, сведения о которых внесены в реестр адвокатов другого субъекта РФ

В представлении 1-го Вице-президента АПМО в отношении адвоката П., имеются основания полагать, что адвокат нарушила Правила Адвокатской палаты Московской области по исполнению Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, утвержденного решением Совета ФПА РФ от 15.03.2019 г., действовала вопреки законным интересам доверителя Ш. и доверителя З., оказывая каждому из них юридическую помощь, не имея законных оснований для принятия поручений на защиту.
В частности, 19.03.2020 г. в АПМО поступили материалы из АП г. Москвы об участии адвоката П., состоящей в реестре адвокатов МО, в качестве защитника, в порядке ст. 51 УПК РФ, на территории г. Москвы. К сопроводительному письму приложены: ордер адвоката П. от 16.09.2019 г. на защиту Ш. в порядке ст. 51 УПК РФ в ОД ОМВД Новогиреево; протокол ознакомления обвиняемого Ш. и его защитника с обвинительным актом и материалами уголовного дела от 14.01.2020 г. (с участием адвоката П.).
Аналогичные материалы поступили 14.05.2020 г. Данные материалы содержат ордер адвоката П. от 01.10.2019 г. № 437 на защиту З., в порядке ст. 51 УПК РФ; протокол допроса подозреваемого З. (с участием адвоката П.).
Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых она не согласилась с доводами представления, пояснив, что её адвокатский кабинет находится на территории г. Москвы и в 2016 г. она заключила соглашение об участии адвоката в порядке ст. 51 УПК с ОВД р-на Н-во. Адвокат участвовала в уголовных делах Ш. и З. в порядке ст. 51 УПК РФ во время переходного периода, когда АИС давала сбои и сожалеет о допущенном нарушении.
Рассмотрев доводы представления и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.
Адвокат не отрицает факта осуществления защиты в порядке ст. 51 УПК РФ на территории субъекта РФ иного, чем тот, в реестре адвокатов которого она состоит, объясняя это переходным периодом, во время которого АИС г. Москвы давала сбои в работе. Поэтому Комиссия считает возможным перейти к непосредственной оценке действий адвоката.
Решением Совета ФПА РФ от 15.03.2019 г. (прот. № 4) утверждён Порядок назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве (далее – Порядок). Данный Порядок применяется на всей территории РФ независимо от места назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве. Одним из принципов назначения адвокатов в качестве защитников является принцип территориальности, устанавливающий запрет на участие в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда на территории одного субъекта РФ для адвокатов, сведения о которых внесены в реестр адвокатов другого субъекта РФ (п. 3.3 Порядка). Кроме того, Порядок устанавливает, что требование о назначении защитника поступает в адвокатскую палату соответствующего субъекта РФ или её представителям, но не в адвокатское образование или лично адвокату от представителей судебно-следственных органов (п. 4.2 Порядка).
Комиссия неоднократно отмечала, что действия адвоката в обход установленного Порядка, не могут рассматриваться иначе, как злоупотребление правом, выразившееся в принятии мер, создающих видимость формального соответствия предъявляемым требованиям, но по сути направленных на обход правил, установленных Порядком. Подобные действия являются нарушением п. 2 ст. 5, п.п. 1 и 9 п. 1 ст. 9 КПЭА. Они не только не могут быть оценены как честное, разумное, добросовестное и принципиальное исполнение профессиональных обязанностей, но и создают препятствия для добросовестного исполнения профессиональных обязанностей другими адвокатами, а также условия для манипулирования органами дознания установленным Порядком, нормами УПК РФ и нарушения конституционного права на защиту.
На основании изложенного, оценив представленные доказательства, Комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката П. нарушения п.п. 4 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 2 ст. 5, п.п. 1 и 9 п. 1 ст. 9 КПЭА, выразившегося в том, что адвокат, не имея законных оснований приняла поручения на защиту, в порядке ст. 51 УПК РФ, на территории г. Москвы, 01.10.2019 г. и 16.09.2019 г.


5. Адвокатом не было принято во внимание, что физические лица, с которыми адвокат заключила соглашение, не обладали надлежащими полномочиями на заключение с ней соглашения об оказании юридической помощи от имени и в интересах юридического лица. При таких обстоятельствах соглашение об оказании юридической помощи нельзя признать заключенным в соответствии с требованиями закона.

29.07.2020 г. в АПМО поступила жалоба доверителя В., действующего в качестве председателя СТНТ «Поселок», в отношении адвоката М., в которой сообщается, что адвокат вступила в гражданское дело на основании ордера без заключения соглашения с доверителем и вопреки его интересам. В материалы гражданского дела Д-кого городского суда МО по иску П. к СТСН «Поселок» адвокат представила ордер на представление интересов СТСН «Поселок» и ознакомилась с материалами дела, несмотря на то, что заявитель не был знаком с адвокатом и никогда не заключал с адвокатом соглашения об оказании юридической помощи ни как физическое лицо, ни как председатель СТСН «Поселок», а также никого не уполномочивал на совершение данных действий.
К жалобе приложена копия ордера адвоката на представление интересов СНТ «Посёлок» в суде первой инстанции.
Комиссией был направлен запрос адвокату о предоставлении письменных объяснений и документов по доводам обращения.
Адвокат М. в письменных объяснениях указывает, что к ней обратились жители СТСН «Поселок» с консультацией по вопросу мошеннических действий председателя данного товарищества – заявителя В. В период с мая 2020 года были написаны ряд жалоб в прокуратуру по факту хищения председателем денежных средств. В июле собственники кооператива обратились за помощью в связи с тем, что в Д-ском городском суде Московской области имеется иск к товариществу. Просили проконсультировать по обстоятельствам данного дела, т.к. они являются собственниками участков и тем более у них имеется своя позиция в отношении председателя, который расхищает средства кооператива. На основании соглашения с группой собственников СТСН «Поселок» адвокат по ордеру ознакомилась с материалами дела, где ответчиком выступает товарищество. Адвокат полагает, что жалоба на него является необоснованной и выражается в личной неприязни председателя к собственникам товарищества и их представителям.
Рассмотрев доводы обращения и письменных объяснений адвоката, изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.
Фактические обстоятельства, изложенные в жалобе, адвокатом не оспариваются, но стороны дают им различную правовую оценку.
Так, из материалов дисциплинарного производства усматривается, что адвокат М., действуя от имени СТНТ «Поселок», ознакомилась с материалами гражданского дела, находящегося в производстве Д-го городского суда МО, и представила в материалы указанного дела ордер, выданный адвокатским образованием, в котором состоит адвокат.
При этом соглашение об оказании юридической помощи, как утверждает адвокат, она заключила с группой собственников земельных участков, состоящих в СТСН «Поселок».
Между тем, адвокатом не было принято во внимание, что физические лица, с которыми адвокат заключила соглашение, не обладали надлежащими полномочиями на заключение с ней соглашения об оказании юридической помощи от имени и в интересах СТСН «Поселок», поскольку согласно пункту 1 статьи 53 ГК РФ юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами, о чем не могла не знать адвокат при заключении соглашения и оформлении ордера. Председатель СТНТ «Поселок» В. не уполномочивал данных лиц на подписание соглашения об оказании юридической помощи с адвокатом М., и самостоятельно также не заключал с ней соглашение, что адвокатом не оспаривается.
При таких обстоятельствах соглашение об оказании юридической помощи между адвокатом М. и СТНТ «Поселок» нельзя признать заключенным в соответствии с требованиями закона. При этом Комиссия обращает внимание, что адвокат вступила в гражданское дело именно в качестве представителя юридического лица (СТНТ «Поселок»), а не группы физических лиц, с кем у нее было фактически заключено соглашение об оказании юридической помощи.
В настоящем дисциплинарном производстве адвокат М. не представила комиссии надлежащие и непротиворечивые доказательства того, что она имела какие-либо правовые основания для вступления в гражданское дело (по соглашению с доверителем СТНТ «Поселок» либо с третьим лицом в интересах доверителя при условии письменного согласия последнего или в порядке ст. 50 ГПК РФ) и руководствовалась при вступлении в гражданское дело законными интересами доверителя СТНТ «Поселок», а не соображениями собственной выгоды или безнравственными интересами.
Совокупность изложенных обстоятельств свидетельствует о том, что адвокат М., получив в результате ознакомления с гражданским делом сведения о доверителе и его процессуальной позиции, в действительности не имела реальных намерений оказывать ему юридическую помощь в рамках данного дела.
На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката М. нарушений п.п. 1 п. 1 ст. 7, п. 1 и 2 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8, пп. 1 п. 1 ст. 9 КПЭА, и ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем СТНТ «Поселок», выразившегося в том, что адвокат приняла поручение на представление интересов СТНТ «Посёлок», ознакомилась с материалами гражданского дела, руководствуясь безнравственными интересами и соображениями собственной выгоды.

6. Поскольку следственные действия с участием адвоката проводились в течении 1 минуты с перерывом в 1 минуту, столь короткий промежуток времени на ознакомление с процессуальными документами, имеющими непосредственное влияние на характер и объём обвинения подзащитного, указывает на откровенное нарушение адвокатом прав доверителя, фактическое предательство его интересов. Подобное «ознакомление» с процессуальными документами за незначительный промежуток времени, в течении которого следователь вообще проводила следственные действия с другим обвиняемым, указывает на то, что адвокат фактически приняла поручение только с целью придания легитимности явно незаконным действиям следователя.

17.07.2020 г. в АПМО поступила жалоба адвоката В., действующего в интересах Г. в отношении адвоката С., в которой сообщается, что 09.06.2020 г. адвокат С. совместно со следователем пришли к его подзащитному для проведения следственных действий. Г. отказался от защитника, назначенного в порядке ст. 51 УПК РФ – адвоката С., поскольку у него был адвокат, с которым заключили соглашение его родственники. В ответ на это, следователь и адвокат спровоцировали конфликт с подзащитным и ушли без проведения следственных действий. 29.06.2020 г. при ознакомлении с материалами уголовного дела Г. обнаружил, что якобы 09.06.2020 г. с его участием проводились следственные действия, а также ему было предъявлено обвинение. При этом, следственные действия проводились в течении 1 минуты с перерывом в 1 минуту:
с 11.30 до 11.31 ч. – ознакомление с постановлением о назначении дактилоскопической экспертизы;
с 11.33 до 11.34 ч. – ознакомление с заключением эксперта № 1551;
с 11.35 до 11.36 ч. – ознакомление с постановлением о назначение баллистической экспертизы;
с 11.37 до 11.38 ч. – ознакомление с заключением эксперта № 2299;
с 11.39 до 11.40 ч. – ознакомление с постановлением о назначении дополнительной дактилоскопической экспертизы;
с 11.41 до 11.42 ч. – ознакомление с заключением эксперта № 980;
с 11.43 до 11.44 ч. – ознакомление с постановлением о назначение криминалистической экспертизы;
с 11.45 до 11.46 ч. – ознакомление с заключением эксперта № 951;
в 11.57 ч. – предъявление обвинения;
с 12.00 до12.10 ч. – участие в допросе Г. в качестве обвиняемого;
с 12.13 до 12.14 ч. – уведомление об окончании следственных действий.
Подписи Г. под протоколами указанных следственных действий отсутствуют, следственные действия не проводились, обвинения не предъявлялось, с материалами уголовного дела Г. ознакомлен не был.
К жалобе заявителем приложены копии протоколов вышеперечисленных процессуальных действий, а также копии протокола ознакомления обвиняемого с материалами уголовного дела от 26.06.2020 г. и графика ознакомления с материалами уголовного дела.
Адвокат в письменных объяснениях возражала против доводов жалобы и пояснила, что на момент ее участия в ознакомлении обвиняемого Г. с материалами уголовного дела и в судебном заседании о продлении избранной меры пресечения у него отсутствовал адвокат по соглашению. Доверитель сам подавал заявление о назначении ему защитника в порядке ст. 51 УПК РФ и при личной беседе доверитель также не заявлял отказ от ее участия в деле в качестве защитника.
Следственные действия с ее участием и участием подзащитного реально проводились. Кроме того, она подавала жалобу на постановление о продлении меры пресечения. Адвокат обращает внимание, что жалоба подана адвокатом одного из обвиняемых по указанному делу при том, что показания обвиняемых имеют существенные противоречия.
К письменным объяснениям адвоката приложены копии материалов уголовного дела объемом более 50 л.
Адвокат в заседании Комиссии поддержала доводы, изложенные в письменных объяснениях, дополнительно пояснила, что адвокат В. был отведён судом, поэтому он не может защищать Г. и обращаться с жалобой в его интересах.
Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.
Адвокат С. 09.06.2020 г. осуществляла защиту Г. по уголовному делу в порядке ст. 51 УПК РФ 28.06.2020 г. при проведении ряда следственных действий в СИЗО № 2 по г. Москве.
Публично-правовой характер дисциплинарного производства предполагает необходимость доказывания стороной, выдвигающей дисциплинарные обвинения в отношении адвоката, доводов, содержащихся в жалобе (п. 1 ст. 23 КПЭА). При этом, дисциплинарные органы исходят из презумпции добросовестности адвоката, закреплённой п. 1 ст. 8 КПЭА, п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», обязанность опровержения которой возлагается на лицо, выдвигающее требование о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности. КПЭА прямо устанавливает, что адвокат не вправе оказывать юридическую помощь по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда в нарушение порядка ее оказания, установленного решением Совета (п.п. 9 п. 1 ст. 9 КПЭА), навязывать свою помощь лицам и привлекать их в качестве доверителей путем использования личных связей с работниками судебных и правоохранительных органов, обещанием благополучного разрешения дела и другими недостойными способами (п.п. 6 п. 1 ст. 9 КПЭА).
Прежде всего, Комиссия отмечает, что Решением Совета ФПА РФ от 15.03.2019 г. № 4 утвержден «Порядок назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве» (далее – Порядок ФПА). На основе указанного документа Решением Совета АПМО № 14/23-4 от 18.09.2019 г. утверждены «Правила АПМО по исполнению Порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, утвержденного Решением Совета ФПА РФ от 15 марта 2019 года» (далее – Правила АПМО).
Положения данного Порядка ФПА и Правил АПМО направлены, в том числе, на исключение случаев участия в защите в порядке ст. 51 УПК РФ адвокатов, деятельность которых продиктована не защитой интересов доверителя, а иными, не процессуальными интересами. Одним из фундаментальных принципов указанного выше Порядка ФПА является принцип территориальности, означающий прямой запрет на участие в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда на территории одного субъекта РФ для адвокатов, сведения о которых внесены в реестр адвокатов другого субъекта РФ (п. 3.3 указанного Порядка).
Таким образом, поручение на защиту заявителя в порядке ст. 51 УПК РФ в органе предварительного следствия на территории другого субъекта РФ (СО ОМВД России по Тверскому р-ну г. Москвы) было принято адвокатом С., состоящей в реестре адвокатов АПМО, с нарушением указанных выше положений Порядка. Принятие адвокатом поручения на защиту в порядке ст. 51 УПК РФ вне установленного Порядка само по себе является существенным дисциплинарным нарушением, указывающим на безнравственный характер его действий, направленный на придание легитимности незаконным действиям следователя.
Дополнительным доказательством откровенно безнравственного интереса является то, что согласно материалам дисциплинарного производства, каждое следственное действие с участием адвоката Смирновой О.В. 09.06.2020 г. было проведено в течение примерно 1 минуты, и все следственные действия уложились согласно материалам уголовного дела в период с 11.30 до 12.14 ч.ч. Представленные Комиссии протоколы процессуальных документов подтверждают, что следственные действия с участием адвоката проводились в течении 1 минуты с перерывом в 1 минуту, как это указано в жалобе заявителя.
При этом, согласно ответа из СИЗО № 2, представленного заявителем жалобы, в этот же период времени (с 11.30 до 12.15) следователь Е. проводила следственные действия с другим обвиняемым по тому же уголовному делу.
Комиссия отмечает, что столь короткий промежуток времени на ознакомление с процессуальными документами, имеющими непосредственное влияние на характер и объём обвинения подзащитного, указывает на откровенное нарушение адвокатом прав доверителя, фактическое предательство его интересов. Подобное «ознакомление» с процессуальными документами за незначительный промежуток времени, в течении которого следователь вообще проводила следственные действия с другим обвиняемым, указывает на то, что адвокат фактически приняла поручение только с целью придания легитимности явно незаконным действиям следователя.
Относительно довода жалобы о том, что адвокат подписала без замечаний все протоколы следственных действий от 09.06.2020 г. несмотря на то, что Г. отказался от подписания указанных протоколов (при этом в жалобе утверждается, что обвиняемый Г. вообще не принимал участие в следственных действиях и не был ознакомлен с данными протоколами), Комиссия отмечает, что в силу п. 11 Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве, принятого 20.04.2017 г. VIII Всероссийским съездом адвокатов (далее – Стандарт), в случае отказа подзащитного от подписания протокола следственного действия адвокат обязан выяснить мотивы такого отказа и принять необходимые меры, направленные на защиту прав и законных интересов подзащитного.
Адвокат С. не предоставила обоснованных пояснений Комиссии, в чем именно состояла причина отказа обвиняемого Г. от подписания протоколов, пыталась ли она выяснить его позицию по данному вопросу и принять необходимые меры, направленные на защиту прав и законных интересов обвиняемого. Имеющиеся в распоряжении Комиссии копии протоколов процессуальных действий не содержат ни одного замечания адвоката относительно отказа Г. от подписи. Поэтому Комиссия имеет основания полагать, что адвокатом были нарушены указанные выше требования п. 11 Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве и подписаны протоколы следственных действий без каких-либо замечаний и выяснения действительной позиции доверителя по данному вопросу.
Довод адвоката о том, что судом был удовлетворено ходатайство прокурора об отводе заявителя, поэтому отсутствует повод для возбуждения дисциплинарного производства, не основан на законе. Жалоба адвоката является допустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства (п.п. 1 п. 1 ст. 20 КПЭА). В рассматриваемом случае адвокат В. обратился в дисциплинарные органы в интересах своего доверителя Г., защиту которого он осуществляет на основании соглашения. После того, как судом 21.09.2020 г. было удовлетворено ходатайство прокурора об отводе адвоката, Г. не обращался в АПМО с заявлением об отзыве жалобы. Законность отвода адвоката Комиссией не обсуждается, поскольку это находится вне пределов её компетенции. Последующий отвод судом защитника не влечет за собой признания недопустимыми всех действий, совершенных им в интересах подзащитного, и при отсутствии определенно выраженной воли подзащитного, направленной на отказ от поданной жалобы, не может повлечь прекращения дисциплинарного производства, возбужденного в установленном порядке.
На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката С. нарушения п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 2 ст. 5, п. 1 ст. 8, п.п. 1, 6 и 9 п. 1 ст. 9 КПЭА и ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем Г., выразившегося в том, что адвокат не приняла необходимых мер, направленных на защиту прав и законных интересов Г.; ознакомилась с процессуальными документами (4-мя постановлениями о назначении экспертизы, 3-мя заключениями эксперта, уведомлением об окончании следственных действий) и участвовала в допросе подзащитного в качестве обвиняемого, в срок, не превышающий 45 минут, т.е. явно недостаточный для квалифицированной защиты.


7. Непринятие отказа подозреваемого, обвиняемого от назначенного ему защитника может быть продиктовано необходимостью обеспечить разумные сроки производства по делу, угроза нарушения которых вызвана злоупотреблением процессуальными правами, когда процессуальное поведение подозреваемого, обвиняемого или приглашенного защитника, будучи недобросовестным, ущемляет конституционные права иных участников судопроизводства. Поэтому в ситуации, когда адвокат по соглашению допускает злоупотребление процессуальными правами, что указано в постановлении суда о замене защитника, у адвоката, принявшего поручение в порядке ст. 50, 51 УПК РФ, отсутствует обязанность покинуть зал судебного заседания.

07.09.2020 г. в АПМО поступила жалоба доверителя Ш. в отношении адвоката Т. в которой заявитель сообщает, что его защиту в суде на основании соглашения осуществляет адвокат Б., который сообщил суду, что будет находиться в отпуске в период с 12.08 по 04.09.2020 г. Однако, судебное заседание было назначено на 13.08, объявлен перерыв до 14.08, а 19.08.2020 г. суд расценил действия адвоката Б. как злоупотребление правом и назначил ему в порядке ст. 51 УПК РФ адвоката Т. В судебном заседании Ш. заявил адвокату по назначению отвод, а защитник по назначению заявил о самоотводе, поскольку у заявителя есть адвокат по соглашению. Суд в удовлетворении ходатайства отказал. Однако, адвокат Т. не покинул зал судебного заседания, фактически выступив в качестве защитника-«дублёра».
Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых она сообщает, что получил требование на защиту заявителя от ЕЦСЮП АПМО, в нём было указано, что замена защитника одобрена. Ранее заявителя защищали два адвоката по соглашению, один из которых находился на лечении, второй был отведён судом. Решение о назначении защитника в порядке ст. 51 УПК РФ было одобрено Советом АПМО. Защитники по соглашению злоупотребляли правом, на что было указано в Постановлении П-го городского суда.
Адвокатом представлено постановление П-го городского суда от 19.08.2020 г. о назначении заявителю адвоката, в порядке ст. 51 УПК РФ в связи с злоупотреблением правом на защиту со стороны адвоката по соглашению.
Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.
Фактические обстоятельства, изложенные в жалобе заявителя, адвокат не отрицает, однако стороны дают им различную правовую оценку. Поэтому Комиссия считает возможным перейти к непосредственной оценке действий адвоката.
19.08.2020 г. П-ким городским судом МО было вынесено постановление, в котором содержатся сведения, согласно которым адвокат, осуществляющий защиту заявителя на основании соглашения (адвокат Б.) заявил о своём намерении уйти в отпуск с 20.08.2020 г. по 30.08.2020 г. затем через несколько судебных заседаний он заявил о намерении уйти в отпуск с 14.08.2020 г. по 04.09.2020 г. При этом, он знал, что второй адвокат, защищающий заявителя на основании соглашения находится на больничном и заявитель планирует отказ от ещё одного адвоката по соглашению - Кульбаевой А.В. Впоследствии адвокат Б. неоднократно не являлся в судебные заседания, будучи надлежащим образом уведомленным о дате судебного заседания. В связи с чем, суд посчитал такие действия адвоката нарушением права на защиту и злоупотреблением правом.
Пленум Верховного Суда РФ в п. 18 постановления от 30.06.2015 г. № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» указал, что суд может не признать право обвиняемого на защиту нарушенным в тех случаях, когда отказ в удовлетворении ходатайства либо иное ограничение в реализации отдельных правомочий обвиняемого или его защитника обусловлены явно недобросовестным использованием ими этих правомочий в ущерб интересам других участников процесса.
Непринятие отказа подозреваемого, обвиняемого от назначенного ему защитника может быть продиктовано необходимостью обеспечить разумные сроки производства по делу, угроза нарушения которых вызвана злоупотреблением процессуальными правами, когда процессуальное поведение подозреваемого, обвиняемого или приглашенного защитника, будучи недобросовестным, ущемляет конституционные права иных участников судопроизводства.
19.08.2020 г. Советом АПМО рассмотрено заявление судьи П-го городского суда о назначении заявителю защитника в порядке ст. 51 УПК РФ. Обращение одобрено Советом АПМО. Требование о назначении защитника заявителю распределено ЕЦСЮП АПМО адвокату Т.
При указанных обстоятельствах у адвоката Т. отсутствовали основания для отказа в принятии требования на защиту заявителя в порядке ст. 51 УПК РФ.
Относительно мнения заявителя о том, что, после отказа в удовлетворении ходатайства заявителя об отказе от защитника, адвокат Т. должен был покинуть зал судебного заседания, не основано на законе. Комиссия обращает внимание заявителя что как указал Конституционный Суд РФ в Постановлении от 17.07.2019 г. № 28-П, в силу публично-правовой природы оказания юридической помощи подозреваемому, обвиняемому его право на выбор конкретного защитника или на отказ от его услуг может быть ограничено в интересах правосудия в целях обеспечения быстрой, справедливой и эффективной судебной защиты прав и законных интересов не только этого, но и других подозреваемых, обвиняемых, участвующих в деле, а равно потерпевших от преступления лиц. Основаниями для такого ограничения могут быть, в частности, отказ или неспособность подозреваемого, обвиняемого защищать себя лично, ненадлежащая защита его интересов, наличие поводов для отвода избранного защитника, его длительная неявка и иные обстоятельства.
Комиссия считает установленным, что в рассматриваемой ситуации адвокат Б., с которым у заявителя было заключено соглашение допустил явное злоупотребление правом на защиту. В свою очередь, у адвоката Т. отсутствовали основания для отказа от участия в судебном заседании.
На основании изложенного, оценив представленные доказательства, Комиссия приходит к выводу о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката вследствие отсутствия в его действиях нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и КПЭА и надлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем.


8. Суды, как и любые другие публичные институты, не пользуются иммунитетом от критики и контроля. Таким образом, за исключением случаев, чреватых причинением серьезного ущерба в результате нападок, которые, по существу, необоснованны, и принимая во внимание, что судьи образуют часть фундаментального института государства, они могут являться объектом личной критики в допустимых пределах, и не только теоретически и в общем плане. Действуя в официальном качестве, они, следовательно, могут подлежать более широким пределам допустимой критики, чем обычные граждане. (См. Постановление ЕСПЧ от 28.06.2016 «Дело «Радобуляц (Radobuljac) против Хорватии» (Прецеденты Европейского Суда по правам человека", 2018, № 2).

25.08.2020 г. в АПМО поступило обращение председателя С-го районного суда МО Г. в отношении адвоката Б., в котором сообщается, что адвокат 21.01.2020 г. с опозданием явился в судебное заседание по уголовному делу по обвинению Ж. по ч. 4 ст. 132 УК РФ, а 17.02.2020 г. адвокат активно делился деталями данного уголовного дела с участниками телевизионной программы «М». В ходе телевизионной программы адвокат дал негативную оценку деятельности заявителя по осуществлению правосудия по данному уголовному делу. После этой программы от неизвестных лиц заявителю поступали угрозы физической расправы. Заявителю была предоставлена государственная защита. Заявитель считает, что таким образом адвокат преследовал её за вынесенный приговор и пытался оказать давление на суд апелляционной инстанции.
В предоставленных Комиссии письменных объяснениях адвокат не согласился с доводами обращения, пояснив, что 21.07.2020 г. он опоздал в судебное заседание на 5-7 мин., поскольку не был извещён судом о дате и времени судебного заседания. Информация о времени была получена от доверителя и была неточной. Войдя в зал заседания, адвокат принес извинения и был допущен председательствующим к участию в деле. В телевизионной передаче адвокат участвовал с согласия своего подзащитного, поскольку последний считал, что это поможет в восстановлении законности. Информация о фамилии, имени и отчестве судьи, которую адвокат сообщил телеведущей не является закрытой, уголовное дело рассматривалось в открытом судебном заседании. Также адвокат отмечает, что задолго до телевизионной передачи, в социальных сетях была создана группа #CвободуМ, а после вынесения 07.02.2020 г. приговора подзащитному адвоката в р.п. С. проходили стихийные митинги, о чём также упоминалось в телепередаче. Негативная оценка деятельности судьи, прозвучавшая от ведущего телепередачи, не связана с тем, что адвокат назвал имя судьи, и была вызвана тем, что в отсутствие доказательств она признала подзащитного виновным в совершении тяжкого преступления. В телепередаче адвокат участвовал в качестве профессионального консультанта.
Адвокат принимал участия в заседании комиссии с использованием средств видеоконференцсвязи, поддержал доводы, изложенные в письменных объяснениях.
Рассмотрев доводы обращения и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.
В отношении довода заявителя об опоздании адвоката в судебное заседание, назначенное на 21.01.2020 г., Комиссия соглашается с адвокатом об отсутствии в его действиях состава дисциплинарного правонарушения. Как следует из предоставленной заявителем копии ордера №057524 адвокат принял поручение на защиту Ж. 21.01.2020 г., что подтверждает довод адвоката о том, что он ранее в рассмотрении уголовного дела участия не принимал, официально о дне и времени судебного разбирательства судом не уведомлялся. Его явка в судебное заседание на стадии объявления состава суда не повлекла нарушений прав участников уголовного судопроизводства. Адвокат был допущен судом к участию без каких-либо замечаний, ему лишь дополнительно объявлен состав суда. При таких обстоятельствах Комиссия не усматривает в действиях адвоката нарушений КПЭА по доводу заявителя об опоздании.
В отношении довода заявителя о том, что адвокат нарушал адвокатскую этику в ходе телевизионной программы, где была показана фотография заявителя в мантии, адвокат назвал фамилию имя и отчество судьи, была высказана негативная оценка действий заявителя по осуществлению правосудия по уголовному делу Комиссия приходит к следующему.
При просмотре Комиссией видеозаписи телепрограммы установлено, что адвокат в ходе общения с ведущим и другими участниками дает оценку заключениям проведенных по делу экспертиз. Обозначает позицию защиты, дает собственную оценку ситуации, отличную от позиции суда, изложенной заявителем в приговоре. Отвечая на вопрос ведущего, он действительно называет фамилию, имя и отчество председательствующего по делу. При этом адвокат в корректной форме дает оценку несправедливого с его точки зрения судебного акта, не высказывает каких-либо оскорбительных или некорректных высказываний в адрес председательствующего по делу.
Комиссия не может принять доводы заявителя о том, что адвокат нарушил КПЭА, поскольку в ходе телевизионной программы «М» была показана фотография судьи. Адвокат, являясь приглашенным участником телепрограммы очевидно не имел отношения к монтажу видеоряда, фотография судьи была продемонстрирована и сопровождалась комментариями ведущего, а также риторическими вопросами ведущего «ты что натворила» и «ты что наделала». Также адвокат не может нести ответственность за действия неустановленных лиц, о которых упоминается в предоставленной заявителем копии постановления об отказе в возбуждении уголовного дела от 20.03.2020 г. Отказывая в возбуждении уголовного дела по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 296 УК РФ в связи с отсутствием события преступления следователь указывает, что в социальных сетях имеются страницы сообществ #СвободуМ. На этих страницах имеются комментарии содержащие личные мнения пользователей, выраженные в том числе в оскорбительных фразах. Какой-либо взаимосвязи с пояснениями адвоката в ходе телевизионной программы и данными полученными в ходе доследственной проверки о поступлении в адрес судьи телефонных звонках Комиссия не усматривает. Более того, о такой взаимосвязи не утверждается и в обращении заявителя.
Только лишь факт участия в телевизионной программе, высказывание позиции защиты, собственная оценка предоставленных доказательств, критика выводов суда, содержащихся в приговоре, не может оцениваться Комиссией как нарушение КПЭА. Согласие доверителя на разглашение сведений, составляющих адвокатскую тайну адвокатом от доверителя получено.
Тот факт, что адвокат назвал фамилию, имя и отчество судьи является элементом адресной критики должностного лица, действующего в официальном качестве, не свидетельствует о призывах к совершению каких-либо неправомерных действиях в отношении заявителя.
В силу п. 2 ст. 3 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», адвокатура действует на основе принципов законности, независимости, самоуправления, корпоративности, а также принципа равноправия адвокатов.
Данные принципы впоследствии получают своё развитие в конкретных статьях ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» и в практическом отношении закрепляют право адвокатского сообщества самостоятельно оценивать наличие в действиях её членов нарушений дисциплинарного характера. При этом, не следует забывать, что адвокат является независимым советником по правовым вопросам (п. 1 ст. 2 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ») и его деятельность не подлежит контролю со стороны властных органов государства.
Как неоднократно указывал Европейский суд по правам человека вопрос свободы выражения мнения связан с независимостью юридической профессии, которая имеет ключевое значение для эффективного функционирования справедливого отправления правосудия. (См. Постановление ЕСПЧ от 23.04.2015 «Дело «Морис (Morice) против Франции», «Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2015, № 10).
Суды, как и любые другие публичные институты, не пользуются иммунитетом от критики и контроля. Таким образом, за исключением случаев, чреватых причинением серьезного ущерба в результате нападок, которые, по существу, необоснованны, и принимая во внимание, что судьи образуют часть фундаментального института государства, они могут являться объектом личной критики в допустимых пределах, и не только теоретически и в общем плане. Действуя в официальном качестве, они, следовательно, могут подлежать более широким пределам допустимой критики, чем обычные граждане. (См. Постановление ЕСПЧ от 28.06.2016 «Дело «Радобуляц (Radobuljac) против Хорватии» («Прецеденты Европейского Суда по правам человека», 2018, № 2).
Комиссия также считает необходимым напомнить заявителю, что, применительно к данной ситуации, угроза оценки действий адвоката, высказавшего свое мнение и оценку решения судьи, действующего в официальном качестве, может иметь "замораживающий эффект" в отношении исполнения им своих профессиональных обязанностей и защиты интересов клиентов в будущем. (См. постановление ЕСПЧ от 28.10.2003 по делу «П.С. (P.S.) против Нидерландов», (Бюллетень ЕСПЧ, 2004, №2).
На основании изложенного, оценив представленные доказательства, Комиссия считает, что в полученных в ходе разбирательства фактических данных отсутствуют сведения, свидетельствующие о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.

9. Приняв поручение на осуществление защиты лица, обвиняемого в совершении особо тяжкого преступления, и запланировав командировку в последние дни срока содержания под стражей, адвокат заявителя, не мог не понимать, что ходатайство о продлении срока содержания под стражей будет рассматриваться в дни его нахождения в служебной командировке, что могло повлечь за собой нарушение права на защиту доверителя с учетом сокращенных сроков рассмотрения ходатайства.


27.07.2020 г. в АПМО поступила жалоба Б. с сопроводительным письмом адвоката К. В жалобе сообщается, что 03.07.2020 г. адвокат Л., в нарушение порядка работы по назначению, принял поручение на защиту Б. в суде при рассмотрении ходатайства следователя о продлении меры пресечения. При этом адвокат по соглашению извещён не был, от адвоката по назначению заявитель отказался. К жалобе заявитель не приложил документов, в тексте жалобы уполномочил адвоката К. предоставить аудиозапись судебного заседания и копии документов, подтверждающие доводы заявителя.
Адвокатом К. в интересах заявителя Б. предоставлено ходатайство следователя о продлении срока содержания под стражей и копии документов, предоставленных следователем в обоснование ходатайства, а также аудиозапись судебного разбирательства.
Адвокат Л. предоставил Комиссии письменные объяснения, в которых указал, что требование на защиту заявителя в Л-ком городском суде при рассмотрении ходатайства о продлении меры пресечения было принято им 03.07.2020 г. через ЕЦСЮП АПМО в установленном порядке. Назначение адвоката было согласовано координатором колл-центра с представителем Совета АП МО, адвокат прибыл в суд и ознакомился с представленными следователями документами. В материалах дела адвокат обнаружил номер телефона защитника К., с которым он попытался связаться, но телефон был выключен. В судебном заседании было оглашено ходатайство адвоката К., который просил отложить судебное заседание на другую дату. Поэтому через ЕЦСЮП АПМО был вызван адвокат в порядке ст. 51 УПК РФ. Суд отказал в удовлетворении ходатайства.
Адвокат К. участвовал в заседании комиссии с использованием средств видеоконференцсвязи, доводы жалобы заявителя поддержал, пояснил, что материал с ходатайством о продлении срока содержания под стражей поступил в суд с нарушением срока, установленного законом. Он уведомил суд о том, что находится в командировке, ходатайствовал об отложении судебного заседания. Б. заявлял об отказе от участия адвоката по назначению, а Л. это проигнорировал. Дополнительно сообщил, что адвокат не подал апелляционную жалобу на постановление о продлении срока содержания под стражей.
Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, заслушав представителя заявителя адвоката К. и адвоката Л., изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.
Комиссией проверен и не нашел подтверждения довод заявителя о том, что адвокатом было принято поручение на защиту в нарушение порядка работы по назначению. Порядок назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве в Московской области регламентирован Правилами, утвержденными решением Совета ФПА от 15.03.2019 г. и Правилами, утвержденными решением Совета АП МО от 18.09.2019 г. (протокол №14/23-4). Требование на осуществление защиты Б. при рассмотрении судом ходатайства о продлении срока содержания под стражей было распределено ЕЦСЮП АПМО в установленном порядке с учетом предоставленных судом сведений о невозможности явки адвоката по соглашению, уведомленного месте и времени рассмотрения судом ходатайства следователя.
Комиссией установлено, что о месте и времени рассмотрения судом ходатайства следователя о продлении срока содержания под стражей в отношении Б. адвокат К. был уведомлен 02.07.2020 г. в 15.43 ч. телефонограммой, о чем он сообщил в письменном уведомлении на имя председателя Л-го городского суда. Дополнительно в материалах имеется телефонограмма помощника судьи об извещении адвоката К. от 03.07.2020 г. в 11.40. ч.
В соответствии с п. 6.14 Правил АПМО, утвержденными решением Совета АПМО от 18.09.2019 г. адвокат не вправе по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда вступать в дело, в случае отказа указанных органов предоставить подтверждение о надлежащем уведомлении адвоката, осуществляющего защиту.
Комиссия принимает во внимание, что ссылка адвоката К. на нарушение следователем установленного п.7 ст.109 УПК РФ семидневного срока на подачу в суд ходатайства о продлении срока содержании под стражей не находится во взаимосвязи с доводами жалобы, поданной заявителем в отношении адвоката Л.
Ссылка адвоката К. на тот факт, что он был уведомлен о месте и времени рассмотрения ходатайства о продлении срока содержания под стражей его подзащитного не за пять суток, как он указал в пояснении Комиссии, а накануне, т.е. 02.06.2020 г., противоречит положениям п.8 ст.109 УПК РФ. В соответствии с указанной нормой, судья рассматривает ходатайство не позднее чем через пять суток со дня получения ходатайства следователя, а не по истечении пяти суток с момента уведомления адвоката, как указал адвокат К.
Как следует из материалов, представленных адвокатом заявителя, срок содержания под стражей обвиняемого Б. был продлен Л-ким районным судом г.Москвы 25.05.2020 года сроком до 06.07.2020 года. Таким образом, о том до какого числа по делу установлен срок содержания под стражей адвокат заявителя знал заранее.
Из объяснений адвоката Л. следует, что, ознакомившись с материалом, он пытался дозвониться до адвоката К., но его телефон был выключен. Данное утверждение Комиссия находит достоверным с учетом нахождения адвоката по соглашению в другом регионе и отсутствия доказательств, опровергающих данное утверждение.
Комиссия обращает внимание адвоката К., что, приняв поручение на осуществление защиты лица, обвиняемого в совершении особо тяжкого преступления, и запланировав командировку в г. Омск в последние дни срока содержания под стражей, адвокат заявителя, не мог не понимать, что ходатайство о продлении срока содержания под стражей будет рассматриваться в дни его нахождения в служебной командировке, что могло повлечь за собой нарушение права на защиту обвиняемого Б. с учетом сокращенных сроков рассмотрения ходатайства.
Адвокат К. не мог не знать также и положения п.16 Постановления Пленума ВС РФ от 19.12.2013 г. № 41, что сама по себе неявка в судебное заседание по рассмотрению ходатайства о продлении срока содержания под стражей защитника по соглашению (в связи с занятостью в другом судебном процессе или по иным основаниям) не является препятствием для рассмотрения ходатайства в том числе и с участием защитника по назначению.
Комиссия отмечает, что заявленное адвокатом К. ходатайство об отложении рассмотрения ходатайства следователя и все ходатайства обвиняемого Б. были поддержаны адвокатом Л. Также комиссия отмечает, что с учетом факта надлежащего уведомления адвоката заявителя, а также отказа суда отложить судебное разбирательство (о чем судом вынесено мотивированное протокольное определение) у адвоката Л. не имелось оснований покинуть зал судебного заседания, что могло повлечь за собой нарушение права на защиту Б.
Довод адвоката К. о том, что адвокатом по назначению не была подана апелляционная жалоба не свидетельствует о нарушении, допущенном адвокатом Л., поскольку апелляционная жалоба на постановление суда была подана в установленный срок адвокатом по соглашению. В соответствии с разъяснением № 02/20 Комиссии по этике и стандартам (утв. Решением Совета ФПА от 29.04.2020 г.) неявка адвоката, участвующего в деле на основании соглашения, в судебное заседание по избранию меры пресечения не освобождает его от необходимости обжалования постановления суда об избрании меры пресечения. При таких обстоятельствах, а также с учетом отказа обвиняемого от услуг адвоката по назначению подача несогласованной с обвиняемым и защитником по соглашению апелляционной жалобы адвокатом Л. могла нарушить законные права обвиняемого Б.
В отношении представленной аудиозаписи судебного заседания Комиссия отмечает, что заявителем или его представителем не предоставлена расшифровка записанного разговора с таймингом и указанием на фразы, которые, по мнению заявителя, подтверждают факты, изложенные в жалобе. Поскольку представление доказательств по доводам жалобы является безусловным правом заявителя, реализация которого зависит только от его волеизъявления, Комиссия не может обязать заявителя к совершению каких-либо действий, направленных на доказывание доводов жалобы. В свою очередь, закон не наделяет дисциплинарный орган адвокатской палаты субъекта РФ правом назначения и производства экспертиз подлинности доказательств, представляемых сторонами в обоснование своих требований (возражений). Поэтому Комиссия считает, что в рассматриваемых обстоятельствах представленная заявителем звукозапись не может рассматриваться в качестве допустимого доказательства. Комиссия считает достоверным и достаточным доказательством предоставленный протокол судебного заседания от 03.07.2020 г., содержащий все существенные факты, и не оспариваемый сторонами.
На основании изложенного, оценив представленные доказательства, Комиссия приходит к выводу о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката вследствие отсутствия в его действиях нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и КПЭА и надлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем.

10. Ходатайство о продлении срока содержания под стражей, в соответствии с п.8 ст.109 УПК РФ должно быть рассмотрено судом не позднее чем через 5 суток со дня получения ходатайства, т.е. положение о назначении защитника не ранее истечения срока, установленного ч.3 ст.50 УПК РФ, не является абсолютным и должно оцениваться в системной взаимосвязи с другими нормами уголовного-процессуального законодательства. Поэтому защитник по назначению, соблюдая требования закона должен действовать с учетом конкретных обстоятельств и, прежде всего, располагать надлежащими данными об извещении защитника по соглашению, чтобы не допустить нарушения права обвиняемого на защиту.

02.11.2020 г. в АПМО поступила жалоба доверителя С. в отношении адвоката Р., в которой сообщается, что адвокат на основании ст.50-51 УПК РФ осуществляла защиту доверителя в М-ком областном суде при рассмотрении ходатайства следователя о продлении меры пресечения в виде запрета определенных действий, выступила в качестве защитника-«дублёра» несмотря на то, что доверитель и его защитники по соглашению были уведомлены о назначении судебного заседания менее чем за сутки, продолжила участие в судебном заседании несмотря на то, что заявителем в судебном заседании был заявлен отвод адвокату, который незаконно оставлен судом без удовлетворения.
Адвокаты заявителя по соглашению П. и Ш. были уведомлены о времени и месте судебного разбирательства с нарушением установленного ч.3 ст.50 УПК РФ срока. При этом адвокаты уведомили суд о том, что ввиду не заблаговременности извещения, а также в связи с занятостью по другим делам явиться в суд не могут. Адвокат Р. была приглашена судом с целью придания легитимности незаконного продления меры пресечения.
Заявитель полагает, что адвокат была обязана покинуть зал судебного заседания.
В дополнительно поданных возражениях на объяснения адвоката заявитель указал, что адвокат незаконно ознакомилась с материалами уголовного дела, не обратив внимание или умышленно игнорировала даты извещения адвокатов, а также дату срока истечения избранной ранее меры пресечения. Полагает, что единственным стимулом участия адвоката по назначению является цель завязать связи с правоохранительными органами и помогать предварительному следствию. Это вывод заявитель мотивировал свои мнением о том, что обязанность участия адвоката в делах по назначению вытекает из акта доброй воли самого адвоката.
Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых она указала, что она приняла требование на защиту заявителя через ЕЦСЮП АПМО. Приняв требование, она ознакомилась с материалами, поступившими в суд, в том числе с телефонограммами об извещении защитников по соглашению П. и Ш. Каждый из них сообщил, что не может явиться в связи с занятостью. Затем адвокат пообщалась с заявителем, согласовала с ним позицию, разъяснила, что при наличии адвокатов по соглашению он вправе заявить отвод адвокату по назначению, и пояснила, что она сама заявит аналогичное ходатайство.
В судебном заседании заявитель пояснил, что позиция с адвокатом согласована, заявил об отводе адвоката по назначению. Мотивированным постановлением судьи в удовлетворении данного ходатайства было отказано. Суд установил факт надлежащего уведомления адвокатов по соглашению, которые не просили об отложении судебного разбирательства и не заявили иных ходатайств. Адвокатом было заявлено ходатайство об отложении судебного разбирательства на понедельник и рассмотрении материала с участием защитников по соглашению. Также адвокат возражала против удовлетворения ходатайства следователя. Ходатайство следователя было удовлетворено судом частично, без установления дополнительных запретов. После оглашения постановления адвокат сообщала заявителю, что ею будет подана апелляционная жалоба, которую адвокат подала 02.11.2020 г. Полагает, что никаких нарушений при осуществлении защиты Сучкова И.В. она не допустила.
Рассмотрев доводы обращения и письменных объяснений адвоката, заслушав представителя заявителя, изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.
Как следует из представленных документов, 29.10.2020 г. адвокатом было принято требование Единого центра СЮП АПМО на осуществление защиты по назначению С. в соответствии с Правилами АПМО по исполнению порядка назначения адвокатов в качестве защитников в уголовном судопроизводстве (далее - Правила), утвержденного решением Совета ФПА РФ от 15.03.2019 г. (утвержденными решением Совета АПМО от 18.09.2019 г., протокол №14/23-4). В соответствии с п. 6.13 указанных Правил адвокат не вправе по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда принимать поручение на защиту лиц против их воли, если интересы этих лиц в уголовном судопроизводстве защищают адвокаты на основании заключенных соглашений. Нарушение данного положения рассматривается в качестве дисциплинарного проступка, влекущего дисциплинарную ответственность вплоть до прекращения статуса адвоката. В случае, если участвующий в уголовном деле адвокат по соглашению или по назначению злоупотребляет своими правами, что влечет нарушение прав других участников процесса, в том числе в течение 5 суток не принимает участие в деле, то адвокат, назначенный защитником в соответствии с частью 3 статьи 10 УПК РФ, обязан принять защиту.
Пятисуточный срок (ч. 3 ст. 50 УПК РФ) неявки приглашенного защитника вписан в разнообразные ситуации обычного течения всех стадий уголовного судопроизводства и может быть вызван самыми разнообразными причинами. Закон устанавливает различные, в том числе и сокращенные сроки совершения различных процессуальных действий. Так, в частности, ходатайство о продлении срока содержания под стражей, в соответствии с п.8 ст.109 УПК РФ должно быть рассмотрено судом не позднее чем через 5 суток со дня получения ходатайства, т.е. положение о назначении защитника не ранее истечения срока, установленного ч.3 ст.50 УПК РФ, не является абсолютным и должно оцениваться в системной взаимосвязи с другими нормами уголовного-процессуального законодательства.
В подобных ситуациях защитник по назначению, соблюдая требования закона должен действовать с учетом конкретных обстоятельств и, прежде всего, располагать надлежащими данными об извещении защитника по соглашению, чтобы не допустить нарушения права обвиняемого на защиту.
Как следует из материалов дисциплинарного производства, защитники заявителя по соглашению адвокат П. и адвокат Ш. 29.10.2020 г. были извещены телефонограммой о месте и времени судебного разбирательства.
Комиссия обращает внимание, что защитники на основании заключенных соглашений, получив телефонограммы о рассмотрении ходатайства о продлении запрета определенных действий, не просили отложить рассмотрение судом ходатайства и не предоставили суду каких-либо доказательств, подтверждающих уважительность причин неявки в судебное заседание 30.10.2020 г. Из текста телефонограмм усматривается, что адвокат Ш. заявил о его нахождении в командировке, а адвокат П. сообщил о занятости в других, ранее назначенных процессах.
Оценивая довод заявителя о том, что его защитники по соглашению были заняты и не могли явиться в суд, Комиссия учитывает следующее. Заявитель обвиняется в совершении двенадцати преступлений, предусмотренных ч.3 ст.30, ч.4, ст.159; п. «б» ч.4 ст.158 УК РФ, относящихся к категории тяжких. В соответствии с Разъяснением Комиссии Федеральной палаты адвокатов по этике и стандартам № 01/18 "По вопросам приоритета участия адвоката в судебных заседаниях и приоритета профессиональной деятельности над иной деятельностью" (утв. решением Совета Федеральной палаты адвокатов от 16.02.2018 (протокол № 1)) адвокат при осуществлении профессиональной деятельности обязан честно, разумно, добросовестно, принципиально и своевременно исполнять обязанности, отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами, соблюдать КПЭА. При невозможности по уважительным причинам прибыть в назначенное время для участия в судебном заседании или следственном действии, а также при намерении ходатайствовать о назначении другого времени для их проведения адвокат должен заблаговременно уведомить об этом суд и согласовать с ним время совершения процессуальных действий.
Имея в производстве несколько дел от доверителей, адвокат, не дожидаясь официального уведомления суда о назначении судебного заседания, обязан следить за их движением и по возможности согласовывать (заблаговременно) с судом даты судебных заседаний в целях исключения назначения их на одну дату. При отложении судом разбирательства дела и решении вопроса о назначении судебного заседания на новую дату адвокат обязан по возможности сообщить суду о своей занятости в судебных заседаниях по иным делам, назначенным к рассмотрению. В том случае, если, несмотря на предпринятые адвокатом меры, дела, которые ведет адвокат, назначены к рассмотрению в разных судах на одну дату, адвокат, отдавая приоритет своего участия по одному из них, должен учитывать, в т.ч. тяжесть предъявленного обвинения, длительность содержания под стражей, сложность дела и т.п.
Таким образом, с учетом позиции заявителя и его защитников об истечении срока действия ранее установленной меры пресечения, тяжести предъявленного доверителю обвинения, возможности наступления для доверителя неблагоприятных последствий, вызванных неявкой в судебное заседание защитников по соглашению, адвокаты П. и адвокат Ш. были обязаны принять меры к обеспечению своей явки в судебное заседание 30.10.2020 г. При этом учитывая положения п. 12 ч. 4 Постановления Пленума ВС РФ от 30.06.2015 г. № 29 «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» было достаточно обеспечить явку одного из адвокатов по соглашению.
Комиссия не может сделать вывод о наличии или отсутствии уважительных причин для неявки адвоката П. и адвоката Ш. в судебное заседание 30.10.2020 г., а также о приоритете участия адвокатов, с учетом приведенного выше Разъяснения Комиссии ФПА по этике и стандартам № 01/18, поскольку подтверждающих документов адвокаты ни в суд, ни в распоряжение Комиссии до заседания не предоставили. Документы, представленные в заседании Комиссии адвокатом П. о занятости в следственных действиях по другому уголовному делу 30.10.2020 г. не свидетельствуют о выполнении адвокатом Разъяснения Комиссии Федеральной палаты адвокатов по этике и стандартам № 01/18 "По вопросам приоритета участия адвоката в судебных заседаниях и приоритета профессиональной деятельности над иной деятельностью" по причинам, указанным выше.
Также Комиссия обращает внимание, что в решении Совета ФПА РФ от 27.09.2013 указывается, что действия (бездействие) защитников по соглашению, которые без уважительных причин не являются в судебное заседание, либо иным способом умышленно затягивают судебные процессы в уголовном судопроизводстве подрывают честь и достоинство адвокатской профессии, умаляют престиж адвокатуры.
Комиссия указывает на ошибочность мнения о том, что обязанность явиться в судебное заседание возлагается только на адвокатов по назначению. Вышеуказанная норма Кодекса профессиональной этики адвоката распространяется на адвокатов независимо от оснований их участия в защите по уголовному делу.
Оценивая довод заявителя о том, что единственным стимулом участия адвоката по назначению являлась цель завязать связи с правоохранительными органами и помогать предварительному следствию, сделанный на основании утверждения о том, что обязанность участия адвоката в делах по назначению вытекает из акта доброй воли самого адвоката, Комиссия считает необходимым разъяснить заявителю, что в соответствии с п.2 ч.1 ст.7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» адвокат обязан исполнять требования закона об обязательном участии адвоката в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, предварительного следствия и суда. При этом в соответствии с п.1 ст.10 КПЭА закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или требования доверителя, направленные к несоблюдению закона или нарушению правил, предусмотренных настоящим Кодексом, не могут быть исполнены адвокатом.
Комиссия приходит к выводу о том, что с учетом вынесения судом мотивированного постановления об отказе в удовлетворении ходатайства заявителя об отказе от адвоката Р., у неё отсутствовали основания для того, чтобы в соответствии с абз.2 п.2.1. решения Совета ФПА РФ «О двойной защите» устраниться от участия в деле. Судом в постановлении отражено отсутствие ходатайств защитников по соглашению об отложении судебного разбирательства, что как указал заявитель в возражениях на объяснение адвоката являлось согласованной с ним позицией его адвокатов по соглашению.
Комиссия учитывает, что заявитель в жалобе указывает на наличие у него позиции, согласованной с защитниками по соглашению о том, что на момент рассмотрения судом ходатайства о продлении меры пресечения, ее срок уже истек и ни рассмотрение ходатайства о ее продлении в данном судебном заседании, ни отложение судебного заседания было невозможным. Заявитель указывает, что именно по этой причине в материалах дела «отсутствуют ходатайства моих защитников о переносе судебного процесса, данная позиция была со мной согласована и одобрена». Таким образом, ни заявитель, ни его защитники адвокаты П. и Ш. не намеревались заявлять и не заявили ходатайство об отложении судебного разбирательства, в том числе и в связи с неявкой защитников.
После принятия требования ЕЦСЮП АПМО на осуществление защиты С. адвокат Р. ознакомилась с материалами ходатайства. Довод заявителя о том, что адвокат не имела права знакомиться с материалами дела, как содержащими персональные данные заявителя и потерпевшей стороны Комиссия расценивает как очевидно несостоятельный. Сведения, которые стали известны адвокату в связи с осуществлением профессиональных обязанностей составляют предмет адвокатской тайны. Для формирования позиции по делу адвокат обязан ознакомиться с процессуальными документами, что следует в том числе из пп. «а» п.5 Стандарта осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве (принят VIII Всероссийским съездом адвокатов 20.04.2017). Адвокат должен согласовать с подзащитным позицию по делу. В этих целях адвокат принимает меры к выяснению существа обвинения или подозрения, в том числе посредством ознакомления с процессуальными документами, составленными с участием подзащитного, и иными документами, которые предъявлялись либо должны были ему предъявляться.
Согласно протоколу судебного заседания от 30.10.2020 г. заявитель подтверждал согласование позиции с адвокатом. Адвокат не только поддерживала ходатайства заявителя, но активно настаивала на обеспечении участия по делу защитников по соглашению, и ходатайство адвоката поддерживал заявитель.
В дальнейшем адвокат обжаловала постановление суда в апелляционном порядке.
С учетом выраженного неприязненного отношения заявителя к адвокату Комиссия не может считать достоверными его утверждения о том, что адвокат оказывала на заявителя психологическое давление, убеждала следователя в необходимости написания жалоб на адвокатов, убеждала заявителя в необходимости расторжения соглашения с адвокатами, представляла интересы предварительного следствия, а также оценочные характеристики адвоката, не подтвержденные какими-либо объективными доказательствами.
На основании изложенного, оценив представленные доказательства, Комиссия приходит к выводу об отсутствии в действиях адвоката каких-либо нарушений требований ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» и КПЭА и надлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем.


11. Обращение лица в государственные органы, лично или через представителя, является реализацией права, предусмотренного ст. 33 Конституции РФ. Поэтому, в качестве общего правила, ВС РФ указывал, что в случае, когда гражданин обращается в государственные органы и органы местного самоуправления с заявлением, в котором приводит какие-то сведения, но эти сведения проверкой не подтверждаются, то это обстоятельство не может служить основанием для привлечения лица к ответственности. Праву, предусмотренному ст. 33 Конституции РФ корреспондирует обязанность органов власти и их должностных лиц, в пределах своей компетенции, рассматривать поступившие обращения, принимать по ним решения и давать мотивированный ответ в установленный законом срок. Поэтому реализация права на обращение само по себе не может рассматриваться как злоупотребление правом.


25.08.2020 г. в АПМО вынесено представление У МЮРФ по МО о возбуждении дисциплинарного производства в отношении адвоката В., в котором сообщается, что в производстве мирового судьи находится гражданское дело по иску С. к ООО «Б» интересы которого представляет адвокат В. Адвокат в отношении С. направила 6 жалоб в различные органы государственной власти и должностным лицам, в которых сообщала, что С. «акцентирует внимание на своей высокой должности в Государственной Думе, заявляется незаконные и необоснованные требования, употребляет некорректные и оскорбительные слова и выражения» и пр. Заявитель полагает, что такими действиями адвокат: используя статус адвоката, подрывает репутацию С.; нарушает общеправовой принцип недопустимости злоупотребления правом; распространяет персональные данные гражданина РФ, указывая в жалобе адрес места жительства С.
Адвокатом представлены письменные пояснения, в которых она сообщает, что С. в судебных заседаниях всячески подчёркивал, что он является сотрудником Государственной Думы и «найдёт на всех управу», несмотря на то, что ответчик полностью вернул ему денежные средства за билет. Адвокат полагает, что своим поведением С. оказывал давление на суд и участников процесса. Адвокат подчёркивает, что заявитель не указывает каким образом она злоупотребляла правом, а также указывает, что согласно п. 5 ст. 3 ФЗ «О персональных данных» жалоба работодателю или в госорганы не является распространением персональных данных. Доверитель к деятельности адвоката по защите его прав и законных интересов претензий не имеет.
Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.
Фактические обстоятельства, изложенные в представлении, адвокат не отрицает. Однако, стороны дают им различную правовую оценку. Поэтому Комиссия считает возможным перейти к непосредственной оценке действий адвоката.
Обращение лица в государственные органы, лично или через представителя, является реализацией права, предусмотренного ст. 33 Конституции РФ. Поэтому, в качестве общего правила, ВС РФ указывал, что в случае, когда гражданин обращается в государственные органы и органы местного самоуправления с заявлением, в котором приводит какие-то сведения, но эти сведения проверкой не подтверждаются, то это обстоятельство не может служить основанием для привлечения лица к ответственности (см. п. 10 Постановления Пленума ВС РФ от 24.02.2005 г. № 3).
Как указывает заявитель, С. является государственным служащим. В судебной практике неоднократно указывалось, что критика лиц, осуществляющих публичные функции, допустима в более широких пределах, чем в отношении частных лиц. Как неоднократно указывал Европейский Суд по правам человека, свобода выражения мнения, как она определяется в п. 1 ст. 10 Конвенции, представляет собой одну из несущих основ демократического общества, основополагающее условие его прогресса и самореализации каждого его члена. Свобода слова охватывает не только «информацию» или «идеи», которые встречаются благоприятно или рассматриваются как безобидные либо нейтральные, но также и такие, которые оскорбляют, шокируют или внушают беспокойство. Таковы требования плюрализма, толерантности и либерализма, без которых нет «демократического общества» (См. Обзор практики рассмотрения судами дел по спорам о защите чести, достоинства и деловой репутации (утв. Президиумом ВС РФ 16.03.2016 г.).
Праву, предусмотренному ст. 33 Конституции РФ корреспондирует обязанность органов власти и их должностных лиц, в пределах своей компетенции, рассматривать поступившие обращения, принимать по ним решения и давать мотивированный ответ в установленный законом срок. Поэтому реализация права на обращение само по себе не может рассматриваться как злоупотребление правом.
Адвокат в своих жалобах высказала мнение о недостойном поведении истца в ходе рассмотрения гражданского дела, в котором она является представителем ответчика. Сведения, содержащиеся в жалобах, изложены в корректной форме, без использования жаргонизмов или обсценной лексики. При этом, Комиссия принимает во внимание, что в рассматриваемой ситуации «…существовавшая угроза оценки… заявлений задним числом могла иметь "замораживающий эффект" в отношении исполнения заявителем своих профессиональных обязанностей и защиты интересов клиентов в будущем» (Бюллетень ЕСПЧ № 2, 2004).
В отношении довода о том, что адвокат распространила персональные данные, Комиссия отмечает, что распространение персональных данных - действия, направленные на передачу персональных данных определенному кругу лиц (передача персональных данных) или на ознакомление с персональными данными неограниченного круга лиц, в том числе обнародование персональных данных в средствах массовой информации, размещение в информационно-телекоммуникационных сетях или предоставление доступа к персональным данным каким-либо иным способом (п.п. 4 ст. 3 ФЗ «О персональных данных» от 27.07.2006 г. № 152-ФЗ). Очевидно, что сообщение в жалобе, адресованной конкретному должностному лицу, сведений о домашнем адресе С., не является их обнародованием или передачей определённому кругу лиц.
На основании изложенного, оценив представленные доказательства, Комиссия приходит к выводу о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката вследствие отсутствия в его действиях нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и КПЭА и надлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем.

12. В ситуации, когда дисциплинарное обвинение строится на обстоятельствах, изложенных в определении апелляционного суда, которые не подтверждаются доказательствами, они составляют «презумпцию истинности фактов», применимую только к установленным фактам, а не выводам суда, что не исключает их иной правовой оценки.


02.10.2020 г. в АПМО поступило представление У МЮРФ по МО, в котором сообщается, что в ходе защиты Г. адвокат Б. принял позицию противоположную позиции своего подзащитного. В частности, Г. не подтверждал свою виновность в совершении преступления, а адвокат согласился с предъявленным обвинением, посчитал его доказанным, просил назначить наказание в виде лишения свободы. Данный факт подтверждён апелляционным определением В-кого областного суда от 05.02.2020 г., которым приговор в отношении Г. отменён в связи с нарушением права на защиту.
Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых он не согласился с доводами представления, пояснив, что он осуществлял защиту Г. на основании соглашения и его отцом Г-ным. Подзащитный в ходе следствия и в судебном заседании признавал вину, добровольно возместил вред, причинённый преступлением (в связи с чем прокурором был заявлен отказ от иска). При даче показаний на завершающей стадии судебного следствия Г. также полностью признавал свою вину, высказывал извинения потерпевшей. На стадии прений Г. в очередной раз просил прощения. В последнем слове просил учесть явку с повинной, искреннее раскаяние, сотрудничество со следствием и просил назначить справедливое наказание.
06.12.2019 г. по приговору С-кого районного суда В-ской области Г. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, и ему назначено наказание в виде 7 лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.
На данный приговор адвокатом была подана апелляционная жалоба, в которой он просил снизить назначенное Г. наказание, а также указал на ряд недостатков, имевшихся, на мой взгляд, в деле и повлиявших на строгость наказания. Эта позиция была согласована предварительно с Г., который самостоятельно жалобу на приговор не подавал. В дальнейшем адвокат участия в уголовном деле не принимал.
В суде апелляционной инстанции адвокат не участвовал. Доводы его апелляционной жалобы Г. поддерживал. Адвокат Б. не согласен с выводами суда апелляционной инстанции, ему неясно в чём выражалась противоположность позиции, если Г. сам пришел с явкой с повинной, а в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства всегда признавал свою вину.
Также адвокат сообщает, что 26.06.2020 г. приговором С-кого районного суда В-ской области Г. повторно вынесен обвинительный приговор. 15.09.2020 г. апелляционным определением В-ского областного суда приговор был оставлен без изменения, а апелляционные жалобы защитников без удовлетворения.
При повторном рассмотрении этого уголовного дела суд первой и второй инстанции указали, что: «защиту Г. на предварительном следствии осуществляли адвокаты Б. и В., которые надлежащим образом осуществляли защиту осужденного, позиция защитников была направлена на защиту интересов Г., непрофессионального подхода при осуществлении защитниками своих обязанностей не усматривается. Заявлений и ходатайств о несогласии с занимаемым защитником Б. позицией на предварительном следствии, от Г. не поступало».
По ходатайству адвоката к материалам дисциплинарного производства приобщено апелляционное определение В-ского областного суда от 15.09.2020 г. по апелляционным жалобам защитников на приговор С-ского районного суда ВО от 26.07.2020 г. в отношении Г.
Рассмотрев доводы представления и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.
Адвокат не отрицает фактические обстоятельства, изложенные в представлении, однако указывает на их неполноту и недостоверность. Поэтому Комиссия считает возможным перейти к непосредственной оценке всех установленных обстоятельств.
Адвокат Б. осуществлял защиту Г. на основании соглашения, заключенного с Г-ным., на стадии предварительного следствия и в суде первой инстанции. 06.12.2019 г. в отношении Г. был постановлен первый обвинительный приговор, на который адвокатом была подана апелляционная жалоба. В суде апелляционной инстанции адвокат участия не принимал, соглашение с ним не заключалось, защиту Г. осуществляли другие адвокаты.
Апелляционным определением В-ского областного суда от 05.02.2020 г. вышеуказанный приговор был отменён. Действительно суд второй инстанции указал на нарушение права на защиту, выразившегося в том, что адвокат занял позицию, противоположную позиции заявителя (в частности, суд посчитал, что адвокат указал на признание вины и доказанность обвинения).
Вышеуказанное апелляционное определение не содержит доказательств, обосновывающих выводы суда о том, что адвокат занял позицию, противоположную позиции своего подзащитного. Обстоятельства, изложенные в апелляционном определении не создают преюдицию, составляют «презумпцию истинности фактов», применимую только к установленным фактам, а не выводам суда, и должны подтверждаться достаточными и достоверными доказательствами, что не исключает их иной правовой оценки.
Оценивая представленные адвокатом Б. копии процессуальных документов, Комиссия обращает внимание, что Г. было написано заявление о явке с повинной, а в ходе предварительного следствия и в суде первой инстанции он последовательно признавал вину. В судебном заседании, согласно представленного Комиссии протокола, гражданский иск был отозван, поскольку вред, причинённый преступлением, был возмещён, потерпевшая заявила о компенсации ей морального вреда. Г. после изложения прокурором сущности предъявленного обвинения заявил: «Мне понятно, в чём я обвиняюсь, вину свою признаю в полном объёме» (л. 4 прот.), далее Г. на вопрос защитника: «…вину свою вы полностью признаёте?» отвечает: «Да, полностью!» (л. 41 прот.) и далее, в ходе судебных прений сообщает: «Ваша честь, хочу еще раз попросить прощения. Простите меня. Прошу принять в учет, что у меня есть девушка, прошу строго меня не судить» (л. 59 прот.).
Очевидно, что довод В-ского областного суда, изложенный в апелляционном определении от 05.02.2020 г., послуживший основанием для отмены первого приговора в отношении Г., не находит своего подтверждения и полностью опровергается вышеуказанными материалами, всесторонне исследованными Комиссией.
Адвокат в суде второй инстанции не участвовал. Кроме того, 26.07.2020 г. С-ским районным судом ВО был повторно вынесен обвинительный приговор в отношении Г. Апелляционным определением В-ского областного суда от 15.09.2020 г. данный приговор оставлен без изменения, а апелляционные жалобы защитников – без удовлетворения. При этом, суд апелляционной инстанции во втором определении указал, что: «Вина Г. в умышленном причинении в период с 10 часов до 18 часов 20.04.2019 г. тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, с применением предметов, используемых в качестве оружия, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего Р., подтверждается показаниями Г., данными в ходе судебного заседания и предварительного следствия в качестве подозреваемого и обвиняемого».
Таким образом, установленное отсутствие оснований для вывода, указанного в первом апелляционном определении В-ского областного суда от 05.02.2020 г. является обоснованным сомнением, которое в силу общеправового принципа презумпции невиновности должны толковаться в пользу лица, привлекаемого к дисциплинарной ответственности (адвоката). Исследованные в заседании Комиссии обстоятельства полностью опровергают доводы представления.
На основании изложенного, оценив представленные доказательства, Комиссия приходит к выводу о необходимости прекращения дисциплинарного производства в отношении адвоката вследствие отсутствия в его действиях нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и КПЭА и надлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем.


13. Оценивая действия адвоката, Комиссия отмечает не только недостаточность понимания им основ адвокатской деятельности, но и откровенное игнорирование применённой Советом АПМО меры дисциплинарного воздействия. Такие действия адвоката подрывают доверие не только к нему, но и к адвокатуре в целом, поскольку создают мнение о неэффективности дисциплинарного производства, возможности адвоката пренебрегать применённой Советом адвокатской палаты мерой дисциплинарного воздействия.

В Комиссию поступило дисциплинарное производство, в отношении адвоката М., возбужденное на основании представления 1-го Вице-президента АПМО. В представлении сообщается о наличии оснований полагать, что адвокатом нарушены нормы пп. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 КПЭА, поскольку после применения Решением Совета за допущенные нарушения меры дисциплинарной ответственности в виде предупреждения, продолжил осуществлять действия, не отвечающие требованиям, предъявляемым к осуществлению профессиональной деятельности.
К представлению приложена жалоба Т., поступившая в АПМО из П-кой городской прокуратуры (решением Совета АПМО от 19.06.2019 г. адвокату объявлено предупреждение, после чего адвокат подал исполнительный лист в З-кий ОСП УФССП по г. Москве).
Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых он сообщает, что заключил два договора цессии с Б. и купил у него право требования к Т. Он обязан исполнить определения Подольского городского суда от 28.08.2017 г. и 11.12.2018 г. о замене взыскателя. Ранее адвокат заплатил 15 000 рублей и теперь возвращает себе деньги, на которые имеет право.
В заседании Комиссии адвокат поддержал доводы, изложенные в письменных объяснениях, дополнительно пояснил, что он купил долг Т. до того, как к нему было применено дисциплинарное взыскание в виде предупреждения и в настоящее время ему необходимо вернуть потраченные деньги. Судебным приставам в г. Р. и в З-кий ОСП подавался один и тот же исполнительный лист.
Рассмотрев доводы представления и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, Комиссия приходит к следующим выводам.
Адвокат не отрицает обстоятельств, изложенные в представлении 1-го Вице-президента АПМО и прилагаемых документах, объясняя свои действия тем, что дисциплинарное взыскание было вынесено Советом АПМО до покупки долга и ему в настоящее время необходимо вернуть потраченные денежные средства.
Поэтому Комиссия считает возможным перейти к непосредственной оценке действий адвоката.
23.05.2019 г. Комиссией дано заключение по дисциплинарному производству, возбужденному на основании представления 1-го Вице-президента АПМО по обращению Т. в отношении адвоката М. В своём заключении Комиссия указала на наличие в действиях адвоката М. нарушения п.п. 8 п. 1 ст. 9 КПЭА, выразившегося в приобретении права требования, являющегося предметом спора, по гражданскому делу, рассмотренному П-ким городским судом МО, по которому он ранее выступал в качестве представителя ответчика.
В частности, 23.05.2019 г. в заседании Комиссии было установлено, что по гражданскому делу адвокат выступал в качестве представителя ответчика Б., а затем по договору уступки права требования, приобрёл имущественные права своего доверителя, в частности право требовать с истца (Т.) возмещение расходов по оплате услуг представителя.
Совет АПМО согласился с заключением Комиссии, к адвокату применена мера дисциплинарного воздействия в виде предупреждения.
Оценивая действия адвоката, Комиссия отмечает не только недостаточность понимания им основ адвокатской деятельности, но и откровенное игнорирование применённой Советом АПМО меры дисциплинарного воздействия. Такие действия адвоката подрывают доверие не только к нему, но и к адвокатуре в целом, поскольку создают мнение о неэффективности дисциплинарного производства, возможности адвоката пренебрегать применённой Советом адвокатской палаты мерой дисциплинарного воздействия.
На основании изложенного, оценив представленные доказательства, Комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката нарушения пп. 4 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 2 ст. 5 КПЭА.


Ответственный секретарь
Квалификационной комиссии АПМО
Никифоров А.В.