logotype
АПМО
Адвокатская палата московской области

Обзор дисциплинарной практики Адвокатской палаты Московской области за первое полугодие 2015 года

24 июля 2015

В первом полугодии 2015 г. Квалификационной комиссией АП МО было рассмотрено 122 дисциплинарных производства, поводами для возбуждения которых в 100 случаях были жалобы доверителей, 9 – обращения судов, 4 – представления У МЮ РФ по МО, 9 – представления Вице-президента АП МО.

В 45 случаях комиссия признала доводы обращений доказанными и дала заключение о наличии в действиях адвокатов нарушений норм законодательства об адвокатской деятельности и (или) ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителями. 7 жалоб в отношении адвокатов были впоследствии отозваны заявителями, по 5 обращениям комиссия пришла к выводу об отсутствии допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства, 1 дисциплинарное производство было прекращено в следствии истечения срока привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности. По 64 жалобам комиссия пришла к выводу о необходимости прекращения дисциплинарного производства вследствие отсутствия в действиях (бездействии) адвоката нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре, либо вследствие надлежащего исполнения адвокатом своих обязанностей перед доверителем.

1. Обращение в отношении адвоката должно содержать указание на конкретные действия (бездействие) адвоката, в которых выразилось нарушение им профессиональных обязанностей (п. 6 ст. 20 КПЭА). Довод обращения о том, что «адвокат допускал высказывания, умаляющие достоинство участников процесса» без его конкретизации не может рассматриваться как соответствующий п. 6 ст. 20 КПЭА (д.п. 13-01/2015).

Распоряжением Президента АП МО от 04.12.2014 г., на основании обращения (частного постановления) судьи 235 гарнизонного военного суда г. Москвы, возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката Л. В частном постановлении указывается , что адвокат Л. оказывал юридическую помощь Ф. по уголовному делу. В ходе судебного разбирательства по уголовному делу в отношении Ф. адвокатом Л. не выполнялись требования Кодекса о профессиональной этике адвоката. Так, адвокату Л. в ходе судебного разбирательства судом было сделано не менее тридцати замечаний за неуважение к лицам, участвующим в деле (потерпевшему, свидетелям, государственному обвинителю), и высказывания, умаляющие их честь и достоинство, о чем имеются данные в протоколе судебного заседания. Наряду с этим, адвокат Л. неоднократно не прибывал к назначенному времени в судебное заседание, заблаговременно не уведомляя об этом суд.

В письменных объяснениях, оглашённых в заседании комиссии, адвокат не согласился с доводами частного постановления, пояснил, что он осуществлял защиту Ф. 20.11.2014 г. по делу был постановлен приговор. Однако, протокол судебного заседания не готов до настоящего времени. Поэтому адвокат не знает, о каких замечаниях идёт речь. Активно защищал интересы доверителя, заявил более 30 ходатайств, никаких нарушений не допускал.

Рассмотрев доводы частного постановления и письменных объяснений адвоката, комиссия приходит к следующим выводам.

В силу п. 4 ст. 23 КПЭА, разбирательство в комиссии осуществляется в пределах тех требований и по тем основаниям, которые изложены в жалобе, представлении, обращении. Изменение предмета и (или) основания жалобы, представления, обращения не допускается. Согласно п.п. 6 п. 2 ст. 20 КПЭА, обращение в отношении адвоката должно содержать указание на конкретные действия (бездействие) адвоката, в которых выразилось нарушение им профессиональных обязанностей.

Комиссия считает, что в рассматриваемом частном постановлении требования п.п. 6 п. 2 ст. 20 КПЭА не соблюдено, поскольку заявитель указывает только общие фразы, без указания когда и какие конкретно высказывания допускал адвокат, когда ему делались замечания и т.д.

Кроме того, в соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта РФ осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства. Данная норма предполагает, что стороны дисциплинарного производства вправе и обязаны подтвердить доводы, изложенные в обращении и объяснениях, надлежащими, достоверными и непротиворечивыми доказательствами. В силу п.п. 7 п. 2 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката, обращение в отношении адвоката должна содержать доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых заявитель основывает свои требования.

Комиссия констатирует, что заявителем не представлено доказательств, подтверждающих доводы, изложенные в жалобе. На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия признает, что в полученных в ходе разбирательства фактических данных отсутствуют сведения, свидетельствующие о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.

2. Адвокат принимает поручение на ведение дела и в том случае, когда у него имеются сомнения юридического характера, не исключающие возможности разумно и добросовестно его поддерживать и отстаивать (п. 1 ст. 7 КПЭА). Поэтому, изучив материалы гражданского дела, адвокат установил отсутствие возможности добросовестного исполнения поручения заявителя и обоснованно принял решение о расторжении соглашения с заявителем и возврате ему денежных средств и документов (д.п. № 18-01/2015).

В АП МО поступила жалоба Г., который указывает, что он заключил с адвокатом С. договор об оказании юридической помощи по обжалованию решения Е-го районного суда В-кой области от 14.03.2005 г. Для исполнения поручения адвокату С. были переданы подлинники документов: свидетельство о смерти Г-а., свидетельство о рождении Г., свидетельство на право собственности на землю на имя Г., другие справки, выписки из похозяйственной книги сельского поселения. С момента заключения договора до настоящего времени адвокат С. ни разу не сообщил о ходе исполнения поручения. С лета 2014 г. связь с адвокатом прервалась окончательно, на телефонные звонки адвокат не отвечает. По мнению заявителя, в действиях адвоката усматривается халатность в выполнении своих обязательств.

В заседании комиссии адвокат С. не согласился с доводами жалобы, на вопросы членов комиссии пояснил, что заключая соглашение, он ориентировался на слова заявителя о том, что он уже обжаловал решение суда в апелляционном порядке и у него есть уважительные причины пропуска срока на подачу кассационной жалобы. Адвокат изучил 2 тома гражданского дела и выяснил, что апелляционная жалоба не подавалась и возможности для восстановления срока нет. Адвокат сообщил результаты заявителю. Возвратил все документы и деньги, т.к. не мог исполнить поручение. Комиссией изучена копия договора поручения от 11.07.2014 г. по которому адвокат принял поручение «в качестве представителя по обжалованию решения суда по оказанию юридической помощи в признании права собственности на земельный участок», а также акт приёма-передачи документов и расписка заявителя в получении части вознаграждения и отсутствии претензий к адвокату.

Рассмотрев доводы жалобы, заслушав адвоката и изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам. В соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта РФ осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства. Данная норма предполагает, что стороны дисциплинарного производства вправе и обязаны подтвердить доводы, изложенные в обращении и объяснениях, надлежащими, достоверными и непротиворечивыми доказательствами.

В силу п.п. 7 п. 2 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката, жалоба в отношении адвоката должна содержать доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых заявитель основывает свои требования. Комиссия констатирует, что заявителем Г. не представлено доказательств, подтверждающих доводы, изложенные в жалобе. Согласно п. 1 ст. 7 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат принимает поручение на ведение дела и в том случае, когда у него имеются сомнения юридического характера, не исключающие возможности разумно и добросовестно его поддерживать и отстаивать.

Адвокат С., изучив материалы гражданского дела, выяснил отсутствие возможности добросовестного исполнения поручения заявителя. В такой ситуации, адвокат обоснованно принял решение о расторжении соглашения с заявителем и возврате ему денежных средств и документов.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия признает, что в полученных в ходе разбирательства фактических данных отсутствуют сведения, свидетельствующие о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.

3. Вознаграждение, выплачиваемое адвокату доверителем, подлежит обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования либо перечислению на расчетный счет адвокатского образования в порядке и сроки, которые предусмотрены соглашением (п. 6 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»). Поэтому доверителю должны быть выданы соответствующие финансовые документы, а не расписка адвоката в получении денежных средств (д.п. 22-01/2015).

Распоряжением президента АПМО от 29.09.2014 г., основанном на жалобе представителя доверителя П-а – В., в отношении адвоката Ф возбуждено дисциплинарное производство. Согласно доводов указанной жалобы, 12.02. 2014 г. между адвокатом Ф. и П. был заключен договор об оказании юридической помощи. Срок действия договора – до 31.03.2014 г. Адвокату выплачено вознаграждение в размере 5 250 000 рублей. Однако, никакой работы по договору адвокатом не выполнено.

Адвокат Ф., заявитель П. и его представитель В. извещены надлежащим образом о времени и месте рассмотрения дисциплинарного производства извещены надлежащим образом. Согласно п. 3 ст. 23 КПЭА, неявка кого-либо из участников дисциплинарного производства не является основанием для отложения разбирательства. В этом случае квалификационная комиссия рассматривает дело по существу по имеющимся материалам и выслушивает тех участников производства, которые явились на заседание комиссии. На основании изложенного, комиссией принято решение о рассмотрении дисциплинарного производства в отсутствие неявившегося заявителя и его представителя, а также адвоката.

В заседании комиссии оглашены письменные объяснения адвоката, из которых следует, что Ф. хотел договориться с заявителем миром, но не получилось, поэтому адвокат обратился в полицию. 13.11.2014 г. адвокат дал показания по обстоятельствам дела. 08.12.2014 г. с адвокатом встретился оперативный сотрудник ФСБ и сообщил, что заявитель передал заказ на посадку нескольких лиц, включая адвоката, были возбуждены уголовные дела по надуманным предлогам. В настоящее время адвокат занят подачей заявления на заявление об угрозе жизни. К письменным объяснениям приложен протокола опроса И., согласно которому, от адвоката Ф. были получены запросы с просьбой сообщить текущую задолженность П.

В заседании комиссии оглашены следующие документы: копия договора от 12.02.2014 г. №001-ю/14, заключённого между адвокатом и заявителем; копия расписки адвоката, которой тот подтверждает получение им 5 250 000 руб., по вышеуказанному договору; копия доверенности представителя заявителя; копия акта приема-передачи №001-ю/14, подписанного адвокатом, из текста которого следует, что П. принял от адвоката юридические услуги на 5 250 000 руб/$ копия паспорта заявителя; копия представленного адвокатом рукописного ходатайства, автором которого, со слов адвоката, является некая Ф-а., которая считает, что жалоба заявителя является афёрой, а адвокат Ф. честный и порядочный человек.

Рассмотрев доводы жалобы, заслушав адвоката и изучив представленные доказательства, Квалификационная комиссия приходит к следующим выводам.

Между сторонами настоящего дисциплинарного производства было заключено соглашение об оказании юридической помощи – договор от 12.02.2014 г. №001-ю/14.

В силу п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 КПЭА, адвокат обязан честно, разумно и добросовестно, принципиально и своевременно исполняет свои обязанности, активно защищает права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещёнными законодательством средствами.

Адвокатом не представлено доказательств надлежащего исполнения обязательств по договору от 12.02.2014 г. № 001-ю/14., адвокатское производство по данному договору, ведение которого обязательно в силу п. 4 ст. 8 КПЭА, адвокатом не представлено.

Кроме того, надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем предполагает не только исполнение предмета поручения, предусмотренного соглашением об оказании юридической помощи, но и надлежащее оформление договорных отношений с доверителем. Факт получения адвокатом денежных средств, предусмотренных вышеуказанным договором, в размере 5 250 000 руб. подтверждается собственноручной распиской адвоката. При этом указывается, что 5 250 000 руб. получены адвокатом именно по договору от 12.02.2014 г. №001-ю/14.

Объяснения адвоката о безденежности данной расписки комиссия считает голословными и надуманными. Адвокат не обращался с заявлением в судебно-следственные органы об оспаривании указанной расписки по безденежности. Более того, в представленном адвокатом акте приема-передачи №001-ю/14 от 31.03.2014 г. указанно, что адвокатом выполнены некие юридические услуги, предусмотренные договором от 12.02.2014 г. №001-ю/14 на сумму 5 250 000 рублей. В силу п. 6 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», вознаграждение, выплачиваемое адвокату доверителем, подлежит обязательному внесению в кассу соответствующего адвокатского образования либо перечислению на расчетный счет адвокатского образования в порядке и сроки, которые предусмотрены соглашением.

Адвокат Ф., заключив соглашение с П. и получив, предусмотренное этим соглашением вознаграждение, выдал доверителю расписку, а не соответствующие финансовые документы. Поступившие в Совет АП МО письменные объяснения адвоката и протокол опроса не могут рассматриваться как доказательства добросовестных действий адвоката по выдаче заявителю расписки в получении денежных средств и последующему уклонения от исполнения поручения.

На основании изложенного, Квалификационная комиссия считает, что адвокатом Ф. допущены нарушения п.п.1 п. 1 ст. 7, п. 6 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 КПЭА, выразившееся в том, что адвокат не внёс полученное им вознаграждение в кассу или на расчётный счёт адвокатского образования, выдал доверителю П. вместо соответствующих финансовых документов расписку в получении вознаграждения и впоследствии уклонился от исполнения поручения, предусмотренного соглашением об оказании юридической помощи между ним и П.

4. Заявитель, будучи в силу ст. 6.1 КПЭА доверителем адвоката, вправе был получить экземпляр соглашения об оказании юридической помощи, поскольку иначе ему не был известен объём прав и обязанностей сторон соглашения, и иные существенные условия, а также финансовые документы (их копии), подтверждающие оплату вознаграждения, предусмотренного соглашением. Адвокат не имеет законных оснований для посещения заявителя в СИЗО после расторжения последним соглашения об оказании юридической помощи (д.п. № 04-02/2015).

Распоряжением президента АПМО от 16.12.2014 г. по жалобе доверителя К., возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката Е. В жалобе указывается, что адвокат Е. оказывала юридическую помощь К. с 24.04.2014 г. по 14.05.2014 г. по уголовному делу. 24.04.2014 г. адвокат Е. осуществляла защиту К. одна, в дальнейшем к ней присоединился её бывший муж – адвокат Р., игравший роль «главного советчика», а позже ставший защитником К. По мнению заявителя, адвокат Е., пользуясь доверием и юридической неосведомлённостью К. узнавала его финансовое и имущественное положение, а также другую конфиденциальную информацию для дальнейшего шантажа по преданию огласке с целью получения необоснованной выгоды, постоянно вводила К. в заблуждение относительно его прав, процессуальных действий, запугивала арестом имущества, длительными сроками заключения, арестом жены и родственников, постоянно унижала честь и достоинство близких заявителю людей, пытаясь их перессорить. Адвокат Е. не выдала соглашения об оказании юридической помощи и квитанции в получении денег, совместно с адвокатом Р. обманом пользовалась в личных целях автомобилем, принадлежащим К., незаконно завладела крупной суммой денег в размере 4 000000 рублей, требовала переоформить на подставных лиц имущество, якобы для спасения, вынуждала родственников пользоваться её услугами. Кроме того, адвокат постоянно обещала быстрый положительный результат, не предоставляла отчётов о проделанной работе. После подачи заявления 14.05.2014 г. об отказе от услуг адвоката Е. в качестве адвоката активно участвовала в защите К., регулярно посещая его в ФКУ СИЗО-10 УФСИН России по МО, как одна, так и совместно с адвокатом Р. В это время она являлась адвокатом проходящего по одному уголовному делу С. В жалобе ставится вопрос о принятии к адвокату мер дисциплинарного производства.

В письменных объяснениях, оглашённых в заседании комиссии, адвокат не согласилась с доводами жалобы, пояснив, что она не предоставляла никакой информации оперативным сотрудникам, при осуществлении защиты К. соблюдала все нормы закона и соглашение с ней было расторгнуто по взаимному согласию. Защиту осуществляла на основании соглашения с Б. и предоставила ей копию соглашения и финансовые документы. Автомобилем заявителя не пользовалась. Письменного отчёта о проделанной работе он не просил, просила его жена, но адвокат отказала, т.к. жена К. не являлась доверителем адвоката. Защищала заявителя и второго подозреваемого – С., поскольку их интересы не противоречили друг другу. Никаких денежных средств и имущества от К. не получала.

15.01.2015 г. в заседании комиссии заявитель К. поддержал доводы жалобы, на вопросы членов комиссии пояснил, что с адвокатом он не заключал соглашения, у адвоката на его защиту было соглашение с Б., (знакомой заявителя по даче), но её об этом никто не просил. Заявитель подавал жалобу, но Е. написала, что никакого отношения к нему не имеет. Заявитель узнал, что есть соглашение с Б. только из второго письма АП МО. Адвокат Е. не только участвовала в суде, но и приходила на допрос, до сентября 2014 г. приходила к нему в СИЗО, хотя он ещё в мае отказался от её услуг. Приходила вместе с адвокатом Р., хотя на тот момент являлась адвокатом С. Угрожала и шантажировала. Вдвоём, вместе с адвокатом Р., они «прессовали» заявителя, чтобы он передал им деньги. Брат К. видел, как адвокат пользуется машиной заявителя.

Адвокат Е. поддержала доводы письменных объяснений, на вопросы членов комиссии пояснила, что защищала К. по соглашению с Б., единственный раз при избрании меры пресечения. После этого К. отказался от её услуг, претензий не имел. Больше в деле не участвовала, в СИЗО с К., после его отказа, не встречалась. В СИЗО была у своего подзащитного – С.

15.01.2015 рассмотрение дисциплинарного производства комиссией отложено, в связи с необходимостью направления запроса в ФКУ СИЗО-10 УФСИН России по МО с просьбой о предоставлении информации о посещениях адвокатом Е. заявителя К. в период с 14.05.2014 г. по 30.09.2014 г. 12.02.2015 г. рассмотрение дисциплинарного производства продолжено, повторно оглашены жалоба и письменные объяснения адвоката. Также оглашена информация из ФКУ СИЗО-10 УФСИН России по МО, из которой следует, что адвокатом Е. оформлялись требования на свидание с К. 14.05.2014 г., 26.05.2014 г.,07.08.2014 г., 11.08.2014 г.

В заседании комиссии оглашено дополнительное заявление К., в котором он указывает, что адвокат Е. трижды обманула АП МО. В первый раз, когда, как следует из ответа АП МО от 11.11.2014 г. № 1960, заявила, что не имеет никакого отношения к защите К. Во второй раз, когда 15.01.2015 г. в заседании комиссии заявила, что участвовала в защите К. только при избрании меры пресечения, хотя представленные заявителем протоколы допроса это опровергают, и в третий раз, когда в заседании комиссии заявила, что не посещала К. в СИЗО с 14.05.2014 г., хотя это опровергается ответом из СИЗО.

Адвокат Е. поддержала доводы письменных объяснений, по поводу информации из ФКУ СИЗО-10 УФСИН России по МО пояснила, что посещала заявителя в СИЗО после 14.05.2014 г. потому что у них были дружеские отношения и заявитель сам просил об этом.

В заседании комиссии оглашены следующие документы: - копия соглашения на осуществление защиты на стадии предварительного следствия К. от 23.04.2014 г., заключённого между адвокатом Е. и Б. - заявление Б., в котором она называет все обвинения в адрес адвоката Е. клеветническими и лживыми, основаны на личной неприязни жены заявителя – К-т. и Б. действительно 23.04.2014 г. заключила с адвокатом соглашение на защиту К. «для осуществления контроля и усиления позиции защиты»; - копия заявления К. в СО ГСУ СК РФ по г. Одинцово с требованием о привлечении адвоката Р. к уголовной ответственности, в котором он сообщает, что адвокат Р. совершал всё противоправные действия совместно с адвокатом Е.; - копия ответа Вице-президента АП МО от 16.12.2014 г. № 2206 заявителям К. и К-т., в котором сообщается, по объяснению адвоката Е. она заключила соглашение на защиту К. с Б. и принимала участие в судебном заседании при избрании ему меры пресечения, 14.05.2014 г. соглашение было расторгнуто. - копия ответа ФКУ СИЗО-10 УФСИН России по МО № 51/10/49-194 от 27.01.2015 г. на запрос Квалификационной комиссии АП МО с приложением копия талонов на вызов; - копия протокола допроса обвиняемого К. от 28.04.2014 г. из которого следует, что допрос проводился с участием адвокатов Р. и Е.; - копия протокола допроса обвиняемого К. от 29.04.2014 г., который проводился с участием адвоката Е.

Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений адвоката, заслушав стороны и изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.

Адвокат Е. осуществляла защиту К. на основании соглашения об оказании юридической помощи от 23.04.2014 г., заключённого с Б., что подтверждается копией самого соглашения, заявлением Б. Адвокат участвовала в допросе заявителя в качестве подозреваемого и обвиняемого, что отражено в вышеуказанных протоколах следственных действий. Также, как следует из объяснений адвоката, она участвовала в судебном заседании при избрании заявителю меры пресечения. 14.05.2014 г. соглашение с адвокатом Е. было расторгнуто заявителем.

В силу п. 1 ч. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта РФ осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства. Доводы обвинения, выдвинутого заявителем в отношении адвоката, равно как и доводы объяснений адвоката, должны подтверждаться надлежащими, непротиворечивыми доказательствами.

В силу п. 4 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, разбирательство в комиссии осуществляется в пределах тех требований и по тем основаниям, которые изложены в жалобе, представлении, обращении. Изменение предмета и (или) основания жалобы, представления, обращения не допускается.

Заявитель в жалобе обвиняет, с указанием соответствующих статей КПЭА, адвоката Е. в том, что она: 1. Узнавала от заявителя и членов его семьи сведения о финансовом и имущественном положении с целью последующего шантажа, а также использовании этой информации для дискредитации заявителя в следственных органах; 2. Вводила заявителя в заблуждение относительно его прав, запугивала арестом имущества и длительными сроками заключения жены заявителя. Постоянно унижала честь и достоинство близких заявителю людей, пытаясь их перессорить; 3. При осуществлении защиты, адвокат руководствовалась соображениями собственной выгоды, незаконно завладела автомобилем заявителя и крупной суммой денег, не выдала заявителю копии соглашения и квитанции об оплате услуг; 4. Обещала быстрый положительный результат, не предоставила отчёт о проделанной работе; 5. После отказа от её услуг, посещала заявителя в СИЗО, хотя была адвокатом проходящего с заявителем по одному уголовному делу С.; 6. Присвоила, совместно с адвокатом Р. 4 000 000 рублей, принадлежащих заявителю.

В отношении обвинения, указанного в п.п. 1,3 (в части завладения автомобилем и деньгами заявителя, осуществления защиты, руководствуясь собственной выгодой) и 6 комиссия сообщает заявителю, что в силу п. 1 ст. 33 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», Квалификационная комиссия создается для приема квалификационных экзаменов у лиц, претендующих на присвоение статуса адвоката, а также для рассмотрения жалоб на действия (бездействие) адвокатов. Обстоятельства, описанные в перечисленных пунктах жалобы, фактически свидетельствуют о совершении адвокатом действий, оценка которых может быть произведена органами, осуществляющими уголовное преследование, в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законодательством. Дисциплинарные органы такими правами не обладают и не могут устанавливать в действиях адвоката признаки преступления.

В свою очередь, уголовное производство имеет безусловный приоритет на дисциплинарным, поскольку признание адвоката виновным в совершении умышленного преступления влечёт прекращение статуса адвоката в упрощённом порядке – советом адвокатской палаты субъекта РФ, без возбуждения дисциплинарного производства (п.п. 2 п. 1 ст. 17 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»).

По обвинению по п. 2 и по п. 4, в части якобы имевшего место обещания адвокатом быстрого положительного результата исполнения поручения, комиссия указывает, что согласно п.п. 6 п. 2 ст. 20 КПЭА, обращение в отношении адвоката должно содержать указание на конкретные действия (бездействие) адвоката, в которых выразилось нарушение им профессиональных обязанностей. В силу п.п. 7 п. 2 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката, жалоба в отношении адвоката должна содержать доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых заявитель основывает свои требования.

Заявителем не представлено доказательств обстоятельств, изложенных в п. 2 обвинений в отношении адвоката. В равной степени это относится к указанной части обвинений, содержащихся в п. 4. Также комиссия отмечает, что частично эти обвинения носят общий, не конкретный характер: «вводила в заблуждение относительно моих прав, законов, процессуальных действий…». Вышеуказанное соглашение на оказание юридической помощи К. не содержит гарантий (обещаний) положительного результата исполнения поручения адвокатом. В силу п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат обязан честно, разумно, добросовестно и активно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами, а также честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности.

В своих заключениях, комиссия неоднократно отмечала, что надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем предполагает и надлежащее оформление договорных отношений с последним. Соглашение на защиту заявителя было заключено с Б. Заявитель, будучи в силу ст. 6.1 КПЭА доверителем адвоката, вправе был получить экземпляр соглашения об оказании юридической помощи, поскольку иначе ему не был известен объём прав и обязанностей сторон соглашения, а также все его существенные условия. На соглашении имеется отметка о получении Б. копии соглашения с её собственноручной подписью. Отметка о получении экземпляра соглашения К. отсутствует, что подтверждает доводы жалобы о неполучении заявителем экземпляра соглашения. Также адвокатом не представлено доказательств передачи заявителю копий финансовых документов, подтверждающих оплату вознаграждения, предусмотренного соглашением. Уплату вознаграждения осуществлял не сам заявитель, ни его близкие родственники, а третье лицо – Б. Здесь доктринальным мнением стало положение о том, что «если работа, проделанная в интересах клиента, оплачивается другим лицо, на это необходимо согласие клиента» (См. Барщевский М.Ю. Адвокатская этика – М. 2000. С. 117).

Поэтому комиссия считает, что в сложившейся адвокат не только должен получить согласие доверителя на оплату вознаграждения третьим лицом, но и предоставить доверителю копии финансовых документов.

14.05.2014 г. заявитель К. расторг соглашение с адвокатом Е. В силу п. 6 ст. 10 КПЭА, при отмене поручения адвокат должен незамедлительно возвратить доверителю все полученные от последнего подлинные документы по делу и доверенность, а также при отмене или по исполнении поручения - предоставить доверителю по его просьбе отчет о проделанной работе. По п. 4 требований заявителя, комиссия не располагает данными о том, что заявитель требовал от адвоката отчёт о проделанной работе. Однако, дисциплинарное производство в отношении адвоката Е. было возбуждено 16.12.2014 г., жалоба рассмотрена спустя практически два месяца – 12.02.2015 г., адвокат участвовала в заседаниях комиссии, её письменные объяснения датированы 16.12.2014 г., что не оставляет сомнений об осведомлённости адвоката в отношении требований заявителя. До настоящего времени заявителю К. адвокатом Е. такой отчёт не предоставлен, что позволяет комиссии считать установленным факт нарушения адвокатом Е. требований п. 6 ст. 10 КПЭА.

В отношении обвинения по п. 5 комиссия считает бесспорно установленным и подтверждённым надлежащими документами, что после отказа заявителя от её услуг, заявленного 14.05.2014 г. адвокат Е. трижды - 26.05.2014 г., 07.08.2014 г., 11.08.2014 г., посещала заявителя в СИЗО, не имея на то законных оснований. Отсутствие законных оснований позволяет комиссии считать установленным, что адвокат Е. оказывала правовую помощь вне рамок адвокатской деятельности, чем нарушила п. 3 ст. 9 КПЭА. Кроме того, ввиду того, что отношения адвоката с доверителем носят длящийся характер, комиссия считает установленным, что посещая заявителя без законных на то оснований, адвокат Е. совершила действия, направленные к подрыву к ней доверия (п. 2 ст. 5 КПЭА)

На основании изложенного, Квалификационная комиссия даёт заключение о о наличии в действиях (бездействии) адвоката Е. нарушения норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре и Кодекса профессиональной этики адвоката, а также неисполнении или ненадлежащем исполнении им своих обязанностей перед доверителем К. а именно п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8, п. 2 ст. 5, п. 3 ст. 9, п. 6 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката, что выразилось в том, что адвокат: - не выдала К. экземпляр соглашения об оказании юридической помощи и копии платёжных документов; - после расторжения соглашения, не предоставила К. отчёт о проделанной работе; - после отказа К. от услуг адвоката, трижды посещала его в ФКУ СИЗО-10 УФСИН России по МО, без законных на то оснований.

5. Представление не содержит указаний на конкретные нарушения допущенные адвокатом и основывается на жалобе противоположной стороны по судебным спорам. Таким образом, фактически комиссии предлагается не только рассмотреть жалобу противоположной стороны по гражданскому спору, но и, основываясь на этой жалобе, конкретизировать обвинение в отношении адвоката, что является нарушением принципа равноправия участников дисциплинарного производства (д.п. № 15-02/2015).

В АП МО поступило представление, в котором указывается, что в адрес У МЮ по МО поступило обращение Главы представительства частной компании с ограниченной ответственностью «С». Согласно представленным материалам, адвокат С. навязывал адвокатские услуги для урегулирования разногласий между «С» и дольщиками, злоупотреблял доверием клиентов, распространял информацию порочащего характера. В представлении ставится вопрос о прекращении статуса адвоката С.

В письменных объяснениях, оглашённых в заседании комиссии, адвокат С. не согласился с доводами представления, указав, что заявление «С» является провокационным, на лицо явная заинтересованность оппонента судебных споров в воспрепятствовании деятельности адвоката. Адвокат заключил более 30 соглашений с дольщиками ЖК «И», провёл более 30 судебных заседаний, все дела выиграны. Компания «С» уже обращалось с аналогичным заявлением в АП МО, им было отказано в возбуждении дисциплинарного производства в отношении адвоката С. Письма дольщикам рассылал, но это было рекламой. В процессе переговоров с компанией «С», ими неоднократно организовывались провокации в отношении адвоката, чтобы показать его ненадлежащее исполнение обязательств перед дольщиками. Злоупотребления доверием клиентов не допускал, персональные данные получал из открытых источников.

В заседании комиссии адвокат подтвердил доводы письменных объяснений, пояснил членам комиссии, что компания «С» является противоположной стороной по гражданским делам. После того, как дольщики начали выигрывать суды, компания предлагала адвокату деньги за то, чтобы он отказался представлять интересы дольщиков.

В заседании комиссии оглашены документы, прилагаемые к представлению и письменным объяснениям адвоката.

Рассмотрев доводы представления и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам. Как следует из представленных документов, адвокат С. представлял интересы физических лиц по исками к компании «С». 24.11.2014 г. Президентом АП МО по жалобе Главы Представительства Частной компании с ограниченной ответственностью «С» в отношении адвоката С. вынесено распоряжение об отказе в возбуждении дисциплинарного производства, поскольку ни сама компания, ни её руководитель не являлись доверителями адвоката С. Впоследствии компания «С» обратилась с аналогичной жалобой в У МЮ по МО, по представлению которого было возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката С. В настоящее время ситуация не изменилась.

Комиссия полагает, что в сложившейся ситуации, установление в действиях адвоката признаков нарушения законодательства об адвокатской деятельности, окажет негативный эффект на представительство адвокатом интересов физических лиц по искам к указанной компании, и ведёт к использованию дисциплинарных органов адвокатской палаты субъекта РФ в качестве инструмента давления на адвоката, что недопустимо и не отвечает целям и задачам дисциплинарного производства.

Кроме того, в силу п. 4 ст. 23 КПЭА, разбирательство в комиссии осуществляется в пределах тех требований и по тем основаниям, которые изложены в жалобе, представлении, обращении. Изменение предмета и (или) основания жалобы, представления, обращения не допускается. Согласно п.п. 6 п. 2 ст. 20 КПЭА, обращение в отношении адвоката должно содержать указание на конкретные действия (бездействие) адвоката, в которых выразилось нарушение им профессиональных обязанностей.

Рассматриваемое представление не содержит указаний на конкретные нарушения допущенные адвокатом и основывается на жалобе противоположной стороны по судебным спорам. Таким образом, фактически комиссии предлагается не только рассмотреть жалобу противоположной стороны по гражданскому спору, но и, основываясь на этой жалобе, конкретизировать обвинение в отношении адвоката, что является нарушением принципа равноправия участников дисциплинарного производства.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия считает, что в полученных в ходе разбирательства фактических данных наличествуют сведения, указывающие на отсутствие допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства.

6. Адвокат не может быть привлечен к какой-либо ответственности (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) за выраженное им при осуществлении адвокатской деятельности мнение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность адвоката в преступном действии (бездействии). В дисциплинарной практике АП МО указывалось, что выражение адвокатом мнения должно быть сделано в корректной форме. При решении вопроса о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности следует избегать «замораживающего эффекта» по отношению к исполнению адвокатом своих обязанностей защитника по уголовному делу и защите интересов доверителей в будущем (Постановление ЕСПЧ «П.С. против Нидерландов» (P.S. v Netheriands)) (д.п. № 16-02/2015).

В АП МО поступило обращение (частное постановление) судьи МОС в отношении адвоката С., в котором указывается, что адвокат, осуществляющий защиту К., в подготовительной части судебного заседания заявил отвод председательствующему судье на том основании, что на сайте не размещены данные о доходах судьи, поэтому он финансово «аффилирован» и заинтересован в исходе дела, поскольку выступает на стороне его оппонентов. По мнению суда, доводы адвоката С. о финансовой «аффилированности» и заинтересованности председательствующего и о действиях коррупционной направленности, являются некорректными, свидетельствуют о неуважении к суду, порочат честь и достоинство адвоката, и умаляют авторитет адвокатуры.

В заседании комиссии адвокат не согласился с доводами обращения, пояснил, что заявил ходатайство об отводе судьи, фразы, указанные в частном постановлении вырваны из общего контекста и просил прослушать представленную им звукозапись судебного разбирательства.

Рассмотрев доводы частного постановления, заслушав адвоката, комиссия приходит к следующим выводам.

Как указывается в Определении КС РФ от 15.07.2008 г. № 456-О-О, сообщение суда (судьи) в адрес адвокатской палаты является одним из поводов для возбуждения дисциплинарного производства в отношении адвоката (п.п. 4 п. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката). Установление же оснований для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности отнесено законодателем к компетенции органов адвокатского сообщества, для которых частное определение или постановление суда не имеет преюдициальной силы (п.п. 9 п. 3, п. 7 ст. 31, п. 7 ст. 33 ФЗ от 31.05.2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»). Доводы обращения суда (судьи), как и любого другого обращения (жалобы) в отношении адвоката, являющегося допустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства, должны подтверждаться надлежащими, непротиворечивыми доказательствами.

Комиссия констатирует, что заявителем не представлено доказательств, подтверждающих, что адвокат допускал в процессе разбирательства указанные в обращении высказывания. Прослушивание звукозаписи, представленной адвокатом, позволяет считать установленным, что на 1 мин. 35 сек. аудиофайла адвокат заявляет: «Кроме того, председательствующий явно настроен поддержать решение Р-го суда, сведения о доходах председательствующего не размещены на сайте, в соответствии с Указом Президента… на всём этом я не имею возможности сделать выводы о финансовой аффилированности, поэтому заявляю отвод». Таким образом, действительно, обстоятельства, на которых заявитель основывает свои требования, изложены иначе, чем это прозвучало в заявленном адвокатом устном ходатайстве.

Оценивая изложенное адвокатом комиссия указывает, что согласно п. 2 ст. 18 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», адвокат не может быть привлечен к какой-либо ответственности (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) за выраженное им при осуществлении адвокатской деятельности мнение, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность адвоката в преступном действии (бездействии).

В дисциплинарной практике АП МО указывалось, что выражение адвокатом мнения должно быть сделано в корректной форме. В рассматриваемой ситуации, адвокатом С. не допущено высказывание каких-либо вульгаризмов, обсценная лексика также не использовалась. В отношении заявленного адвокатом довода об «аффилированности», комиссия считает, что, как указано в Постановлении ЕСПЧ «П.С. против Нидерландов» (P.S. v Netheriands), при решении вопроса о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности следует избегать «замораживающего эффекта» по отношению к исполнению адвокатом своих обязанностей защитника по уголовному делу и защите интересов доверителей в будущем.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия признает, что в полученных в ходе разбирательства фактических данных отсутствуют сведения, свидетельствующие о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.

7. Адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя и должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия. Злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката (д.п. № 01-03/2015).

Распоряжением президента АПМО от 12.01.2015 по жалобе доверителя З. возбуждено дисциплинарное производство в отношении адвоката А. В жалобе заявитель сообщает, что в декабре 2012 г. и в феврале 2013 г. в П-м суде по делу, по иску о признании завещания недействительным, был привлечен и участвовал на его стороне по ордеру «медицинский» адвокат А. На тот момент доверенными лицами являлись юристы Ю. и Б. 19.10.2013 г. перед подготовкой к очередному судебному заседанию, назначенному на 28.10.2013 г., Ю. предложила расширить круг доверенных лиц. В этот же день нотариусом от имени заявителя были выданы 2 доверенности на Ю., Б., адвоката А., кроме этого, по настоятельной просьбе А., в доверенность была включена его родная дочь М. На вопрос о том, для каких целей указывать в доверенности его дочь, А. ответил – «на всякий случай». После оформления доверенностей адвокат А. предложил пройти в его офис для оформления договорных отношений. Были подписаны два экземпляра договора поручения на оказание юридической помощи с А. при этом в договоре не было никаких указаний на наличие у А. статуса адвоката. Оплата его услуг была прописана в процентах от стоимости реализации принадлежащей З. квартиры (25%). Через некоторое время, адвокат А. позвонил и договорился о повторной встрече, под предлогом исправления описки, которую он, якобы обнаружил в договоре, попросил переподписать договор. При повторной встрече А. забрал экземпляр подписанного с ним первого договора и достал новый договор поручения. Не читая текст договора, доверяя А., прочитав только его название, З. подписал два экземпляра договора поручения. После 08.11.2014 г. З. получил по почте претензию от М. (дочери адвоката А.) «по договору с дополнениями на оказание юридической помощи». После получения претензии З. посмотрел своей экземпляр договора поручения, подписанного с А., и обнаружил, что в договоре вместо А. была указана в качестве доверенного лица его дочь М., с которой заявитель не знаком, никогда не видел и никаких договоров и соглашений с ней не подписывал. В конце ноября 2014 г. заявителем по почте была получена копия искового заявления о возмещении убытков по договору и дополнительному соглашению к нему на оказание юридической помощи от М. Адвокат А., действуя на основании ордера в интересах своей дочери, подал данное исковое заявление в суд и представляет интересы своей дочери в суде. При ознакомлении с материалами гражданского дела была обнаружена копия дополнительного соглашения к договору от 19.10.2013 г., данный документ З. видел впервые, подпись в нем от имени доверителя выполнена не им, все пункты данного соглашения прописаны в ущерб интересам З. По мнению заявителя, адвокат А. изготовил данный документ с целью хищения имущества З., так как, ссылаясь на пункты данного соглашения, предъявляет свой иск о возмещении якобы понесённых ею расходов М. Действия адвоката А., по мнению З., полностью направлены против него и его интересов, несовместимы с высоким званием адвоката и противоречат законодательству РФ.

Представитель заявителя Ю. поддержала доводы жалобы, дополнительно пояснила, что адвокат изготавливал фальшивые документы, есть заключение специалиста об этом, которое находится в материалах, направленных в правоохранительные органы. Поэтому в комиссию она это заключение представить не может. В дополнительном соглашении адвокат изменил подсудность и добавил требования о дополнительных расходах. Дочь адвоката – М., с которой заключено соглашение, З. никогда не видел, участвовал только адвокат. Работа адвоката оплачивалась по факту. Судебные заседания до 28-го оплачивались отдельно, а после оплачивалась апелляционная жалоба и присутствие в 2-х судебных заседаниях. Отчёт адвоката выдуманный. Все договора увидели только в суде. В письменных объяснениях (возражениях от 13.01.2015 г. и пояснениях к возражениям от 05.03.2015 г.), оглашённых в заседании комиссии, адвокат не согласился с доводами жалобы, пояснив, что 19.10.2013 г. заявитель заключил соглашение на оказание юридической помощи с его дочерью М. на представление его интересов в судебных и правоохранительных органах по иску о признании завещания недействительным. В соответствии с п. 2.4 этого соглашения, М. заключила с адвокатом А. соглашение на исполнение поручения З. Адвокат по поручению М. выполнял возложенные на него обязанности вместе с другими лицами – Ю. и Б. Выполнил всю работу в интересах З., участвовал в судах первой и апелляционной инстанции. После вступления решения суда в законную силу произвёл все юридически значимые действия по его исполнению – «самостоятельно менял замок входной двери, очищал квартиру от мусора, оплачена задолженность по коммунальным услугам… силами нанятой строительной бригады произвёл ремонт квартиры… нашёл покупателя и так далее». Когда вся работа была выполнена, З. забрал документы по квартире и с ключами скрылся, обманув А. Далее адвокат указывает, что он и его доверитель – дочь М. понесли «немалые расходы» по исполнению договора, М. «понесла убытки и у неё появилось право требовать от З. возмещения затрат». В настоящее время в П-м г. Москвы находится гражданское дело по иску М. к З. с требованием возмещения затрат. Адвокат представляет интересы М., потому что соглашение с З. прекратило своё действие. Адвокат считает, что жалоба это попытка надавить на М., доказательств к жалобе не приложено, а с момента якобы допущенных им нарушений прошло более одного года. В заседании комиссии адвокат подтвердил доводы письменных объяснений, дополнительно пояснил, что никогда не претендовал на квартиру З., вести дело заявителя просила его представитель Ю. Договор с М. заключал З., а у адвоката был договор с М. в интересах З. Адвокат считает, что его доверителем является М., а З. «просто клиент».

В заседании комиссии изучены (оглашены) копии следующих документов: - договора об оказании юридической помощи от 19.10.2013 г., заключённого между М. и З.; - договора поручения об оказании юридической помощи от 19.10.2013 г., заключённого между адвокатом А. и М. на оказание юридической помощи З; - дополнительного соглашения от 20.10.2013 г. к договору от 19.10. 2013 г., заключённого между М. и адвокатом А.; - дополнительного соглашения от 19.10.2013 г. к договору об оказании юридической помощи, заключённого между М. и адвокатом А.; - определения мирового судьи с.у. № 290 р-на П-о г. Москвы о передаче на рассмотрение в П-ий районный суд г. Москвы гражданского дела по иску М. к З.; - копия отчёта адвоката А. от 29.10.2014 г. о проделанной работе по договору поручения от 19.10.2013 г., адресованного М.; - нотариальной доверенности от 19.10.2013 г., выданной З. адвокату А. на ведение гражданский дел в суде; - протокола судебного заседания П-го районного суда г. Москвы от 28.10.2013 г.; - решения П-го районного суда г. Москвы от 28.10.2013 г. по иску З. к С.; - протокола судебного заседания СК по гражданским делам Московского городского суда от 08.04.2014 г.; - заявления адвоката А. в П-ий районный суд г. Москвы от 14.04.2014 г. об отмене обеспечения иска; - апелляционного определения СК по гражданским делам Московского городского суда от 08.04.2014 г.; - протокола судебного заседания от 27.05.2014 г. по заявлению З. об отмене мер по обеспечению иска; - определения П-го районного суда г. Москвы от 27.05.2014 г. по заявлению З. об отмене мер по обеспечению иска; - извещения М., направленного З. о привлечении к исполнению поручения адвоката А.

Рассмотрев доводы жалобы и письменных возражений адвоката, заслушав стороны и изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.

В силу п. 4 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, разбирательство в комиссии осуществляется в пределах тех требований и по тем основаниям, которые изложены в жалобе, представлении, обращении. Изменение предмета и (или) основания жалобы, представления, обращения не допускается. В силу п.п. 7 п. 2 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката, жалоба в отношении адвоката должна содержать доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых заявитель основывает свои требования. Как следует из вышеуказанных письменных документов и подтверждается пояснениями адвоката, между М. и З. 19.10.2013 г. был заключён договор об оказании юридической помощи и дополнительное соглашение к нему. Впоследствии М., на основании данного договора, привлекла к исполнению поручения З. адвоката М. Вынесение суждения о действительности указанного договора и дополнительного соглашения должно осуществляться в порядке, предусмотренном гражданским законодательством, и не относится к компетенции дисциплинарного органа адвокатской палаты субъекта РФ. Комиссия не располагает решением суда общей юрисдикции о признании данного договора и дополнительного соглашения недействительным.

Оценивая действия адвоката по исполнению поручения, заявитель указывает, что эти действия «полностью направлены против меня и моих интересов, … путём мошеннических действий посредством своей дочери М. пытается обманным путём присвоить значительную часть моего наследственного имущества». Также заявитель сообщает, что им подано заявление о привлечении к уголовной ответственности М. и адвоката А. в правоохранительные органы г. Москвы. Таким образом, заявитель самостоятельно квалифицировал свои отношения с адвокатом А. по исполнению поручения, предусмотренного соглашение с М., как уголовное преступление и обратился за защитой в соответствующие правоохранительные органы. Квалификационная комиссия считает, что выбор способа защиты якобы нарушенного права относится к исключительной компетенции заявителя. В своей деятельности комиссия не может подменять какие-либо правоохранительные органы. Уголовно-правовое преследование адвоката имеет безусловный приоритет над дисциплинарным, поскольку в случае совершения адвокатом умышленного уголовного преступления, установленного вступившим в законную силу приговором суда, вопрос о прекращении статуса адвоката решается советом палаты субъекта РФ самостоятельно без возбуждения дисциплинарного производства (ст. 17 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»).

Таким образом, из обстоятельств, изложенных в жалобе, подлежат рассмотрению по существу только действия адвоката, совершённые после исполнения соглашения от 19.10.2013 г., заключённого им с М. в интересах З., а именно указанное в жалобе представление интересов М. в суде по иску к З. В своих письменных и устных объяснениях адвокат подтвердил, что он действительно осуществляет представительство в суде М. по иску к З. о возмещении расходов, связанных с исполнением поручения, предусмотренного соглашением от 19.10.2013 г. В силу п.п. 1 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя. Согласно п.п. 2 и 3 ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия. Злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката. Довод адвоката о том, что его доверителем являлась только М., а З. «просто клиент» комиссия находит несостоятельным и противоречащим п.п. 1 п. 1 ст. 6.1 Кодекса профессиональной этики адвоката.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката А. нарушений п. 2 ст. 5, п.п. 1 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем З., выразившееся в том, что адвокат после представления интересов З. по договору от 19.10.2013 г., заключённому им с М., принял поручение М. по осуществлению её представительства по гражданскому делу по иску к З. о возмещении убытков, возникших в рамках исполнения договора об оказании юридической помощи от 19.10.2013 г и дополнительного соглашения к нему.

8. Адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя, разглашать без согласия доверителя сведения, сообщенные им адвокату в связи с оказанием ему юридической помощи, и использовать их в своих интересах или в интересах третьих лиц. Соблюдение профессиональной тайны является безусловным приоритетом деятельности адвоката. Срок хранения тайны не ограничен во времени (д.п. № 03-03/2015).

В АП МО поступила жалоба Ж. в отношении адвоката В., в которой заявительница указывает, что адвокат представляла её интересы по гражданским делам, находящимся в производстве Б-го районного суда г.Москвы. В настоящее время адвокат В. представляет интересы противоположной стороны – ответчика К. по гражданскому делу по иску Ж. Исковые требования Ж. основывает на том, что она не знала, что квартира была приватизирована без ее участия, ее отказ от приватизации является недействительным в силу того, что Ж. не понимала значение своих действий и не могла руководить ими по причине своего заболевания (шизофрения). В судебном заседании 20.11.2014 г. адвокат В. заявила ходатайство о применении к требованиям Ж. о признании договора передачи недействительным срока исковой давности. При этом адвокат В. мотивировала свое ходатайство тем, что ранее она представляла интересы Ж. и в связи с этим ей известно, что Ж. знала о том, что квартира была приватизирована без ее участия. По мнению заявительницы, адвокат В. нарушила ст.6 Кодекса профессиональной этики адвоката.

В письменных объяснениях, оглашённых в заседании комиссии адвокат сообщает, что она с 2008 по 2009 г. осуществляла защиту Ж. в Б-ом суде г. Москвы по гражданскому делу по иску о признании сделки недействительной. Соглашение в интересах Ж. заключала её дочь К. В настоящее время адвокат заключила соглашение с К. на представление интересов в Б-ом суде г. Москвы по иску о признании права собственности на квартиру, которая расположена по другому адресу, и поэтому данный иск права Ж., которая уже не является доверителем адвоката, не ущемляет.

В заседании комиссии изучены (оглашены) документы, представленные сторонами для обоснования своих требований и возражений: копия протокола судебного заседания от 20.11.2014 г.; копия решения суда по гражданскому делу № 2-…/09; копия решения суда по гражданскому делу № 2-…/09.

Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.

В силу п.п. 1 и 3 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя, разглашать без согласия доверителя сведения, сообщенные им адвокату в связи с оказанием ему юридической помощи, и использовать их в своих интересах или в интересах третьих лиц.

В 2009 г. адвокат В. представляла интересы Ж. в Б-ом районном суде г. Москвы по иску к М. об определении порядка пользования жилым помещением и др. Предметом спора являлась квартира № 153, расположенная по адресу: г. Москва, проезд Ширальского, д. 2, корп. 2. В 2014 г. адвокат В. представляла интересы К. в Б-ом районном суде г. Москвы по иску к Ж. о признании договора о передачи квартиры в собственность частично недействительным и др. Предметом спора являлась квартира № 55, расположенная по адресу: г. Москва, проезд Ширальского, д. 3. Указанные обстоятельства не отрицаются адвокатом и подтверждаются вышеуказанными письменными документами.

Согласно п.п. 2 и 3 ст. 5 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат должен избегать действий (бездействия), направленных к подрыву доверия. Злоупотребление доверием несовместимо со званием адвоката. В судебном заседании, состоявшемся 20.11.2014 г. в Б-ом городском суде г. Москвы, по гражданскому делу по иску К. к Ж., адвокатом В. было сделано заявление следующего содержания: «считаем, что срок исковой давности пропущен по неуважительной причине. Ранее в Б-ом городском суде г. Москвы рассматривалось гражданское дело по иску М. о прекращении права собственности, о выделении доли и порядке пользования жилым помещением, нечинении препятствий. В рамках того дела много раз запрашивались регистрационные документы, документы о приватизации и месте регистрации. Ж. знала о том, что квартира приватизирована была на К. и К-ю. Ж. писала отказ от участия в приватизации. Просим истребовать из архива Б-го районного суда г. Москвы гражданское дело № 2-…/09, гражданское дело 2-…/09, гражданское дело 2-…/08». Судом данное заявление удовлетворено. Факт данного заявления, сделанного адвокатом В., подтверждается представленной заявительницей, копией протокола судебного заседания от 20.11.2014 г.

Таким образом, комиссия считает установленным, что адвокат, представляя интересы противоположной стороны по иску к лицу, ранее являвшемуся её доверителем, использовала против него информацию, которая стала ей известна в связи с осуществлением адвокатской деятельности. В силу п. 2 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката, соблюдение профессиональной тайны является безусловным приоритетом деятельности адвоката. Срок хранения тайны не ограничен во времени. Комиссия находит несостоятельным мнение адвоката о том, что права Ж. не нарушены, поскольку предмет спора разный - в своём заявлении адвокат указывает на известность Ж. определённых юридически значимых обстоятельств, ставших известными В. в связи с осуществлением адвокатской деятельности, и, разглашая информацию об указанных обстоятельствах, действует вопреки интересам Ж. Комиссия также считает надуманным довод адвоката о том, что Ж. является её «бывшим» доверителем. Доктринальным здесь является мнение о том, что лицо продолжает оставаться поверенным до тех пор, пока тайна не будет прекращена доверителем. «Срок хранения сведений, обладателем которых стал адвокат в связи с оказанием им юридической помощи, законом не установлен. Из этого следует, что адвокат должен хранить вверенную ему тайну не только во время ведения дела, но и после его окончания…» (См. Пилипенко Ю.С. Научно-практический комментарий к Кодексу профессиональной этики адвоката. М., 2013. С. 102).

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката В. нарушений п. 2 ст. 5, п. 2 ст. 6, п.п. 1 и 3 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем Ж., выразившееся в том, что 20.11.2014 г. в судебном заседании по гражданскому делу № 2-…/12, находящемуся в производстве Б-го районного суда г. Москвы, представляла интересы К. по иску к Ж., действовала вопреки интересам Ж. и использовала информацию, ставшую ей известной при оказании юридической помощи Ж., сделав вышеуказанное заявление, зафиксированное в протоколе судебного заседания от 20.11.2014 г.

9. Адвокат не вправе принимать поручение на защиту против воли подсудимого и навязывать ему свою помощь в суде в качестве защитника по назначению, если в процессе участвует защитник, осуществляющий свои полномочия по соглашению с доверителем. При этом, в качестве общего правила устанавливается, что реализация права пользоваться помощью адвоката не может быть поставлена в зависимость от усмотрения должностного лица, в производстве которого находится уголовного дело (д.п. 09-03/2015).

В АП МО из АП г. Москвы поступила жалоба Б. в отношении адвоката К. в которой заявитель указывает, что он обвиняется в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ. Его защиту по соглашению осуществляют адвокаты Р. и П. Однако, при рассмотрении Б-им судом г. Москвы 26.12.2014 г. ходатайства об ограничении сроков по ознакомлению с материалами дела, выяснилось, что адвокатов не известили о дате судебного заседания. Заявителю была назначена в порядке ст. 51 УПК РФ адвокат К. Б. заявил отвод адвокату К., а затем отказался от её услуг, но она вопреки этому приняла участие в судебном заседании, с материалами, предоставленными в суд не ознакомилась, консультаций не предоставляла, поддержала ходатайство органов следствия об ограничении сроков ознакомления.

В заседании комиссии оглашены письменные объяснения адвоката К., которая не согласилась с доводами жалобы, пояснив, что действительно 26.12.2014 г. осуществляла защиту заявителя в порядке ст. 51 УПК РФ в Б-ом суде г. Москвы. Б. заявил ей отвод, а затем отказался от её услуг, но отказ не был принят судом. Адвокат перед началом судебного заседания представилась Б., а также «разъяснила ему право на консультацию с защитником». Доводы жалобы не соответствуют действительности. Адвокат возражала против ходатайства следователя, что отражено в протоколе судебного заседания.

Адвокат К. поддержала доводы письменных объяснений, на вопросы членов комиссии пояснила, что пошла в суд по назначению, потому что ей позвонил незнакомый следователь. Сторонами не представлено каких-либо документов в обоснование своих доводов. Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, заслушав адвоката, комиссия приходит к следующим выводам. Адвокат не отрицает, что Б. заявлял ей отвод, а впоследствии отказался от её услуг, поскольку у него были заключены соглашения с адвокатами, но они не были извещены о дате и времени судебного заседания, но адвокат продолжала осуществлять его защиту. В соответствии с Решением Совета ФПА РФ от 27.09.2013 г. «О двойной защите» адвокат не вправе принимать поручение на защиту против воли подсудимого и навязывать ему свою помощь в суде в качестве защитника по назначению, если в процессе участвует защитник, осуществляющий свои полномочия по соглашению с доверителем. При этом, в качестве общего правила устанавливается, что реализация права пользоваться помощью адвоката не может быть поставлена в зависимость от усмотрения должностного лица, в производстве которого находится уголовного дело (Определение Конституционного Суда РФ: от 08.02.2007 г. № 251-О-П и от 17.10.2006 г. № 254-О). В силу п.п. 4 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», адвокат обязан исполнять решения органов ФПА РФ, принятые в пределах их компетенции. Согласно п.п. 1 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам заявителя, оказывать ему юридическую помощь, руководствуясь соображениями собственной выгоды, безнравственными интересами или находясь под давлением извне.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката К. нарушений п.п. 1 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, п.п. 4 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» а также ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем Б., выразившееся в том, что адвокат, нарушив Решение Совета ФПА РФ от 27.09.2013 г. «О двойной защите», осуществляла защиту Б. в порядке ст. 51 УПК РФ, при наличии у него соглашения с адвокатами, которые не были извещены Б-им судом г. Москвы, и заявлении им отказа от услуг адвоката К.

10. Наличие корпоративного спора между заявителем (бывшим генеральным директором) и учредителем, интересы которого представляет адвокат, указывает, что жалоба заявителя является жалобой противоположной стороны спора, разрешаемого арбитражным судом, и не может рассматриваться как допустимый повод для возбуждения дисциплинарного производства (д.п. № 19-03/2015).

В АП МО поступила жалоба генерального директора ЗАО «А» З. в отношении адвоката Ч. в которой заявитель указывает, что в конце 2013 г. он заключил 2 договора на абонентское юридическое обслуживание с адвокатом Ч. Адвокату перечислено 200 000 рублей. Однако, до настоящего времени обязательства по указанным договорам адвокатом Ч. не исполнены, адвокат в течение данного периода давал консультации другим лицам, действия которых негативно влияют на хозяйственную деятельность ЗАО «А». Кроме этого, адвокат Ч. неоднократно присутствовал в судебных заседаниях по банкротству ЗАО «А», но не от лица ЗАО. 10.12.2014 г. адвокату Ч. было направлено письмо с просьбой о предоставлении информации и отчета о выполненных работах в пользу ЗАО «А», ответа от адвоката не последовало.

Адвокатом Ч. представлены письменные объяснения, в которых он не соглашается с доводами жалобы и поясняет, что 24.10.2013 г. он заключил договор на юридическое обслуживание ЗАО «А», в интересах ЗАО, по доверенности действовал Б. 07.04.2014 г. данный договор был продлён. По договору адвокат представлял интересы О. – учредителя ЗАО «А». В ходе оказания юридической помощи были вскрыты нарушения и невыполнение условий договора покупателем акций. В настоящее время в связи с деятельностью дирекции ООО «А» в производстве арбитражных судов имеется несколько дел о признании договора купли-продажи недействительным, а также несколько уголовных дел. О. пытается вступить в право собственности ЗАО «А».

В заседании комиссии оглашены материалы, прилагаемые заявителем к жалобе: копии договоров на юридическое обслуживание от 24.10.2013 г., 07.04.2014 г., копии писем и платёжных поручений.

Рассмотрев доводы обращения и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.

В силу п.п. 7 п. 2 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката, жалоба в отношении адвоката должна содержать доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых заявитель основывает свои требования.

При заключении договоров на юридическое обслуживание от имени ЗАО «А» действовал Б. В распоряжении комиссии отсутствуют решение суда, которым данные договора признавались бы недействительными. Более того, осуществив оплату вознаграждения по данным договорам ЗАО «А» фактически признало право Б. на их заключение. Б. жалоб в отношении адвоката Ч. не подавал. Как установлено в ходе дисциплинарного разбирательства, на основании представленных адвокатом судебных актов, в настоящее время судами рассматривается ряд корпоративных споров, в которых адвокат представляет интересы учредителя ЗАО «А» - О., а заявитель является противоположной стороной. Таким образом, жалоба заявителя является жалобой противоположной стороны спора, разрешаемого арбитражным судом, и не является допустимым поводом для возбуждения дисциплинарного производства в отношении адвоката, перечень которых указан в п. 1 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия признает, что в ходе разбирательства установлено отсутствие допустимого повода для возбуждения дисциплинарного производства.

11. Подписание адвокатом протокола следственного действия при отказе его подзащитного от подписи само по себе не образует состава дисциплинарного проступка, поскольку ни уголовно-процессуальное законодательство, ни законодательство об адвокатской деятельности, не налагают на адвоката обязанности по отказу от подписи в подобной ситуации. При этом, адвокат должен исходить из общего принципа надлежащего исполнения своих обязанностей перед доверителем, закреплённого в п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката (д.п. № 10-04/2015).

В АП МО поступила жалоба И. в отношении адвоката К., в которой заявитель указывает, что при осуществлении адвокатом К. его защиты в порядке ст. 51 УПК РФ, ею были допущены нарушения нормы закона и кодекса профессиональной этики, выразившиеся в том, что при производстве следственных действий в порядке ст. 217 УПК РФ «завизировала» отказ подзащитного от ознакомления с материалами дела, что не соответствует действительности. Адвокат всячески содействовала и поощряла действия сотрудников полиции, которые нарушали права И. В жалобе ставится вопрос о принятии мер к адвокату.

Адвокатом представлены письменные объяснения, в которых она не согласилась с жалобой, пояснив, что 04.01.2015 г. она действительно осуществляла защиту И. в порядке ст. 51 УПК РФ. Он был задержан по подозрению в совершении преступления и в тот же день допрошен. Против задержания возражал, в ходе допроса отказался от явок с повинной, вину не признавал, что отражено в протоколе. Никаких жалоб на сотрудников полиции не высказывал, давления на него никто не оказывал, телесных повреждений у него не было. 27.01.2015 г. И., в присутствии К., был ознакомлен с материалами дела, не согласился с предъявленным обвинением, отказался подписывать протокол, что было отражено следователем в протоколе.

К объяснениям адвокатом приложены копии следующих документов: - протокола задержания подозреваемого от 04.01.2015 г.; - протокола допроса подозреваемого от 04.01.2015 г.; - протокола ознакомления обвиняемого и защитника с материалами уголовного дела от 27.01.2015 г.; - протокола ознакомления обвиняемого и защитника с материалами уголовного дела от 06.03.2015 г.

Рассмотрев доводы жалобы и представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.

В соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта РФ осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства. Данная норма предполагает, что стороны дисциплинарного производства вправе и обязаны подтвердить доводы, изложенные в обращении и объяснениях, надлежащими, достоверными и непротиворечивыми доказательствами.

В силу п.п. 7 п. 2 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката, жалоба в отношении адвоката должна содержать доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых заявитель основывает свои требования. Комиссия констатирует, что заявителем И. не представлено доказательств, подтверждающих доводы, изложенные в жалобе. Напротив, из вышеуказанных протоколов следует, что И. никаких заявлений не делала, жалоб не подавал, от услуг адвоката К. не отказывался. Подписание адвокатом протокола следственного действия при отказе его подзащитного от подписи само по себе не образует состава дисциплинарного проступка, поскольку ни уголовно-процессуальное законодательство, ни законодательство об адвокатской деятельности, не налагают на адвоката обязанности по отказу от подписи в подобной ситуации. При этом, адвокат должен исходить из общего принципа надлежащего исполнения своих обязанностей перед доверителем, закреплённого в п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия признает, что в полученных в ходе разбирательства фактических данных отсутствуют сведения, свидетельствующие о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.

12. Надлежащее исполнение адвокатом требований п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, предполагает активные действия адвоката по выяснению позиции заявителя относительно его задержания, заявление адвокатом ходатайств в целях надлежащей защиты прав своего доверителя. Комиссия считает, что зачёркивание заявителем в протоколе фразы «от подписи отказался», добавление им «заявляю» рядом с написанным следователем «не заявил», и отсутствие каких-либо заявлений адвоката по данной ситуации, бесспорно свидетельствует об отсутствии активных действий адвоката по защите заявителя (д.п. № 14-04/2015).

В АП МО поступила жалоба доверителя К. в отношении адвоката О., в которой заявитель указывает, что 28.02.2014 г. его задержали в г. Р-ов и доставили в отделение полиции. По мнению заявителя, задержание проводилось с многочисленными нарушениями: без основания и мотива, без защитника по соглашению, без возможности заявить ходатайство. В отделении полиции уже находился адвокат О., которому следователь сказал: «Распишись, что он отказывается от подписи». Всё, что успел сделать заявитель – в протоколе задержания написать «заявляю» и перечеркнуть «отказ от подписи». После этого, следователь заперла дверь, адвокат О. начал подписывать протоколы, несмотря на то, что в дверь стучал адвокат по соглашению. К жалобе заявителем приложена копия протокола задержания обвиняемого от 28.02.2015 г., оглашённая в заседании комиссии.

В письменных объяснениях, оглашённых в заседании комиссии, адвокат не согласился с доводами жалобы и пояснил, что 28.02.2014 г. он осуществлял защиту К. в порядке ст. 51 УПК РФ. Узнав о своём задержании, К. стал вести себя вызывающе, высказывать оскорбления в адрес участников процесса и недовольство по поводу своего задержания. К. отказался от подписи, заявил о наличии возражений, но в протокол их заносить не стал, продолжал высказывать оскорбления и уклоняться от подписания протокола.

Рассмотрев доводы жалобы и письменных возражений адвоката, заслушав стороны и изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.

Адвокат О. 28.02.2014 г. осуществлял защиту К. в порядке ст. 51 УПК РФ в СУ МУ МВД России «Б-ое».

В силу п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат обязан честно, разумно, добросовестно и активно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами, а также честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности. В силу п.п. 7 п. 2 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката, жалоба в отношении адвоката должна содержать доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых заявитель основывает свои требования.

Как следует из приложенной копии протокола задержания заявителя от 28.02.2015 г., в строчке «по поводу задержания К. заявил:» действительно рядом с записью «не заявил» написано «заявляю». Далее, в том же протоколе зачёркнута фраза «от подписи отказался». Комиссия считает, в такой ситуации надлежащее исполнение адвокатом требований п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, предполагало активные действия адвоката по выяснению позиции заявителя относительно его задержания, заявление адвокатом ходатайств в целях надлежащей защиты прав своего доверителя. Комиссия считает, что зачёркивание заявителем в протоколе фразы «от подписи отказался», добавление им «заявляю» рядом с написанным следователем «не заявил», и отсутствие каких-либо заявлений адвоката по данной ситуации бесспорно свидетельствует об отсутствии активных действий адвоката по защите заявителя.

Также комиссия учитывает, что являясь независимым профессиональным советником по правовым вопросам (абз. 1 п. 1 ст. 2 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»), адвокат самостоятельно определяет тот круг юридически значимых действий, которые он может и должен совершить для надлежащей защиты прав и законных интересов доверителя. Однако, границами такой самостоятельности являются требования п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также требования отраслевого законодательства.

Согласно представленной заявителем копии протокола задержания обвиняемого от 28.02.2014 г. в графе «основание, мотивы и другие обстоятельства задержания» указывается «основание – необходимость рассмотрения в суде ходатайства следователя об избрании в отношении меры пресечения…». Такое основание уголовно-процессуальным законодательством не предусмотрено. Кроме того, при наличии двух подписей понятых и подписи адвоката, в протоколе отсутствуют какие-либо записи о понятых (указание на фамилию, имя, отчество, место жительства). Таким образом, адвокат О. подписал не полностью заполненный следователем протокол, не заявил ходатайство о незаконности основания задержания К. Комиссия считает необходимым обсудить вопрос о сроке применения к адвокату мер дисциплинарной ответственности и считает, что данный срок не истёк, поскольку события, о которых указано в жалобе, происходили 28.02.2014 г., а сама жалоба, согласно сопроводительного письма ФКУ СИЗО-11 УФСИН РФ, направлена 12.02.2015 г., т.е. до истечения годичного срока. Дата фактического поступления жалобы в АП МО, в данном случае, юридического значения не имеет.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката О. нарушений п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем К. выразившееся в том, что 28.02.2014 г. адвокат фактически не осуществлял защиты К. (не заявил ходатайство о незаконности задержания и допущенных процессуальных нарушениях), присутствовал при задержании К., расписавшись в протоколе задержания обвиняемого, в котором не были указаны понятые и содержалось основание задержания, не предусмотренное УПК РФ.

13. Комиссия считает очевидным, что, заявляя исковые требования о признании права собственности на наследственное имущество, К-ны полагали их законными и подлежащими удовлетворению. Соответственно, адвокат, будучи представителем К-ных должен был поддерживать эти требования. Право на отказ от иска было закреплено в доверенностях, выданных К-ми адвокату. Однако, реализовывать это право адвокат мог только с согласия К-ных, поскольку отказ от иска означает, что адвокат самоустранился от исполнения обязанности по активному, добросовестному и разумному отстаиванию прав доверителей, которые они полагали нарушенными. Составление адвокатом встречного искового заявления для противоположной стороны по гражданскому делу, является прямым нарушением п. 1 ст. 11 Кодекса профессиональной этики адвоката и его нельзя рассматривать как способствование к примирению сторон (д.п. № 14-05/2015).

13.04.2015 г. в АП МО поступила жалоба К-ой Л.Е. и К-ной А.Н. в отношении адвоката М., в которой К-на А.Н. указывает, что она, действуя в интересах своей бабушки – К-ной Л.Е., 22.02.2014 г. заключила с адвокатом соглашение об оказании юридической помощи по гражданскому делу. Адвокату заплачено 50 000 руб. В судебном заседании 12.12.2014 г. ответчица подала встречное исковое заявление, а адвокат отказался от иска. Адвокат сказал, что сделал это по просьбе судьи. Также адвокат, по просьбе судьи, написал встречное исковое заявление для ответчицы и признал его в суде. Впоследствии адвокат долго не получал решение суда, не подал на него апелляционную жалобу. Адвокат по сути представлял интересы противоположной стороны. В жалобе ставится вопрос о привлечении адвоката к дисциплинарной ответственности.

К жалобе заявительницей приложены копии следующих документов: - ордера адвоката № 54/14 от 27.10.2014 г.; - соглашения об оказании юридической помощи от 22.02.2014 г., заключённого между адвокатом и К-ной А.Н.; - нотариально удостоверенной доверенности от 17.11.2014 г., выданной К-ной Л.Е. адвокату на представление её интересов в суде; - нотариально удостоверенной доверенности от 23.10.2014 г., выданной К-ной А.Н. адвокату на представление её интересов в суде; - нотариально удостоверенного распоряжения К-ной А.Н. от 27.01.2015 г. об отмене доверенности; - искового заявления о признании права собственности на наследственное имущество; - уточнённого искового заявления; - встречного искового заявления ответчицы по первоначальному иску – Х.; - протоколов судебных заседаний по гражданскому делу № 2-4399/14 от 05.12.2014 г., 10.12.2014 г., 12.12.2014 г.; - решения О-го городского суда от 12.12.2014 г.; - частной и апелляционной жалобы заявительниц;

В письменных объяснениях, оглашённых в заседании комиссии, адвокат не отрицал фактических обстоятельств, изложенных в жалобе, объясняя их тем, что К-на А.Н. скрыла от него наличие наследницы первой очереди – Х., чем создала угрозу дальнейшего продолжения судебного разбирательства как такового. Х. поняла, что они с сыном имеют право на наследство, на которое претендуют К-ны. В сложившейся ситуации адвокат разъяснил К-ной, что без встречного иска имущество будет недооформленным. В заседании комиссии адвокат М. поддержал доводы письменных объяснений, на вопросы членов комиссии пояснил, что он отказался от иска только в последнем судебном заседании, потому что его фактически принудил к этому суд. Сейчас он подготовил для К-ных четыре иска – «на выбор». Заявители К-ны А.Н. и Л.Е. извещены надлежащим образом о времени и месте рассмотрения дисциплинарного производства, в заседание комиссии не явились, в связи с чём, членами комиссии, на основании п. 3 ст. 23 КПЭА, принято решение о рассмотрении дисциплинарного производства в их отсутствие.

Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам. 22.02.2014 г. между сторонами рассматриваемого дисциплинарного производства было заключено соглашение об оказании юридической помощи по гражданскому делу в виде представительства в О-ом городском суде по иску о признании права собственности на наследственное имущество. В суде адвокат первоначально поддерживал заявленные требования, что подтверждается протоколом судебного заседания от 10.12.2014 г. Однако, как следует из протокола от 12.12.2014 г. адвокат отказался от иска К-ных А.Н. и Л.Е.

Фактические обстоятельства, изложенные в жалобе, в части отказа от иска и составления встречного искового заявления для стороны, интересы которой противоположны интересам его доверителей, адвокатом не отрицаются. В силу п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат обязан честно, разумно, добросовестно и активно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами, а также честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности.

Комиссия считает очевидным, что, заявляя исковые требования о признании права собственности на наследственное имущество, К-ны полагали их законными и подлежащими удовлетворению. Соответственно, адвокат, будучи представителем К-ных должен был поддерживать эти требования, даже если полагал, что это они не могут быть удовлетворены. Право на отказ от иска было закреплено в доверенностях, выданных К-ными адвокату. Однако, реализовывать это право адвокат мог только с согласия К-ных, поскольку отказ от иска означает, что адвокат самоустранился от исполнения обязанности по активному, добросовестному и разумному отстаиванию прав доверителей, которые они полагали нарушенными. Доводы адвоката о необходимости отказа от иска, вызванной тем, что со вступлением в процесс в качестве ответчика наследника первой очереди – Х. создавалась «угроза дальнейшего продолжения разбирательства…» и без встречного иска имущество будет «недооформленным» комиссия считает несостоятельными, поскольку в силу п.п. 1 и 2 п. 1 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат не вправе действовать вопреки законным интересам доверителя занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убежден в наличии самооговора своего подзащитного. Далее комиссия указывает, что, согласно п. 1 ст. 11 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат не вправе быть советником, защитником или представителем нескольких сторон в одном деле, чьи интересы противоречат друг другу, а может лишь способствовать примирению сторон. Комиссия полагает, что составление адвокатом встречного искового заявления для противоположной стороны по гражданскому делу, является прямым нарушением вышеуказанной нормы Кодекса профессиональной этики адвоката и его нельзя рассматривать как способствование к примирению сторон. Комиссия считает несостоятельным мнение заявителей о том, что адвокатом должна была быть составлена апелляционная жалоба, поскольку по соглашению от 22.02.2014 г. адвокат был обязан осуществлять представительство заявителей по гражданскому делу только в О-ом городском суде.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката М. нарушений п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8, п.п. 1 и 2 п. 1 ст. 9, п. 1 ст. 11 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителями К-ной А.Н. и Л.Е. выразившееся в том, что адвокат в судебном заседании 12.12.2014 г. отказался от исковых требований своих доверителей и составил для противоположной стороны по гражданскому делу – Х. встречное исковое заявление, содержащее требования к его доверителям К-ным А.Н. и Л.Е. по тому же предмету спора.

14. Поскольку законодательством об адвокатской деятельности предусмотрена обязательная письменная форма соглашения об оказании юридической помощи, то требования ч. 1 ст. 50 УПК РФ о необходимости поручения подзащитного на заключение в его пользу соглашения или последующее согласие подзащитного с заключённым в его пользу соглашением (согласие на осуществление защиты) должно быть сделано в письменной форме (д.п. № 01-05/2015).

21.04.2015 г. в АП МО поступила жалоба А. в отношении адвоката Б., в которой указывается, что адвокатом было заключено соглашение с третьим лицом, которое адвокат отказался раскрыть, на защиту интересов А. в уголовном деле. Несмотря на отказ доверителя от адвоката Б., последний представил в дело ордер, знакомился с материалами уголовного дела, встречался с доверителем в СИЗО. В следственных действиях адвокат участия не принимал. По мнению А., адвокат Б. передавал информацию о доверителе и копии процессуальных документов другим фигурантам дела, чьи интересы в уголовном деле противоречат интересам А. В жалобе ставиться вопрос о возбуждении дисциплинарного производства и принятии предусмотренных законом мер. К жалобе заявительницей не приложено каких-либо материалов.

В письменных объяснениях, оглашённых в заседании комиссии, адвокат не согласился с доводами жалобы, пояснив, что 18.04.2014 г. к нему обратилось лицо, представившееся представителем А. В этот же день адвокат прибыл в Г-кий районный суд г. Москвы, где рассматривался вопрос об избрании меры пресечения в отношении А. Здесь между адвокатом и обратившимся лицом было заключено соглашение об оказании юридической помощи А. Перед заседанием суда адвокат встречался с заявительницей, которая подтвердила, что обратившееся к адвокату лицо является её родственником, после чего написала отказ от адвоката, назначенного в порядке ст. 51 УПК РФ и о том, что её интересы будет представлять адвокат Б. Адвокат участвовал во всех следственных действиях, посещал заявительницу в СИЗО. Во время последнего визита 26.12.2014 г. заявительница сообщила, что её родственники заключили соглашение с другим адвокатом и в услугах адвоката Б. она больше не нуждается. Больше адвоката на следственные действия не вызывали. Адвокат не имел никаких контактов с иными защитниками или обвиняемыми по данному уголовному делу, считает, что доводы жалобы в данной части носят эмоциональный и немотивированный характер.

К письменным объяснениям адвоката не приложено каких-либо материалов.

Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений адвоката, комиссия приходит к следующим выводам.

В силу п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат обязан честно, разумно, добросовестно и активно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами, а также честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности.

В соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта РФ осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства. Данная норма предполагает, что стороны дисциплинарного производства вправе и обязаны подтвердить доводы, изложенные в обращении и объяснениях, надлежащими, достоверными и непротиворечивыми доказательствами.

В силу п.п. 7 п. 2 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката, жалоба в отношении адвоката должна содержать доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых заявитель основывает свои требования.

Комиссия считает установленным, что адвокат Б. осуществлял защиту А. по уголовному делу в период с 18.06.2014 г. по 26.12.2014 г. В распоряжении комиссии заявителем не представлено доказательств, подтверждающих, что адвокат не участвовал в следственных действиях и не осуществлял защиты А. Также не представлено доказательств, что заявительница обжаловала присутствие адвоката Б. на следственных действиях, заявляла письменный отказ от его услуг. Вместе с тем, Квалификационная комиссия неоднократно отмечала, что надлежащее исполнение адвокатом своих обязанностей перед доверителем предполагает не только исполнение предмета соглашения об оказании юридической помощи, но и надлежащее оформление договорных отношений с доверителем. В соответствии с п. 2 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения между адвокатом и доверителем, которое представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом (адвокатами), на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу. Адвокат Б. в своих объяснениях указывает, что соглашение на защиту Афанасьевой И.В. с ним заключило «лицо, представившееся представителем А.».

Копия соглашения адвокатом не представлена.

Кроме того, в силу ч. 1 ст. 50 УПК РФ, защитник приглашается подозреваемым, обвиняемым, его законным представителем, а также другими лицами по поручению или с согласия подозреваемого, обвиняемого. Поскольку законодательством об адвокатской деятельности предусмотрена обязательная письменная форма соглашения об оказании юридической помощи, то требования ч. 1 ст. 50 УПК РФ о необходимости поручения подзащитного на заключение в его пользу соглашения или последующее согласие подзащитного с заключённым в его пользу соглашением (согласие на осуществление защиты) должно быть сделано в письменной форме. Адвокатом Б. не представлено доказательств, подтверждающих наличие письменного согласия А. на заключение соглашения об оказании ей юридической помощи с «лицом, представившимся представителем…», а равно согласия с заключённым в её пользу соглашением. Комиссия считает, что отсутствие письменного соглашения, заключённого между адвокатом и третьим лицом, на защиту доверителя является самостоятельным нарушением и не умаляет обязанности получить вышеуказанное письменное согласие доверителя.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката Б. нарушений п.п. 1 п. 1 ст. 7, ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также ненадлежащем исполнении своих обязанностей перед доверителем А., выразившееся в оказании юридической помощи А. без заключения письменного соглашения и без получения её письменного согласия на осуществление защиты.

15. Зная о наличии у Г. защитника по соглашению, адвокат Л. не заявляла о необходимости обеспечения его участия при производстве следственного действия, не внесла в протокол следственного действия заявления об этом. Комиссия не может признать данное обстоятельство в качестве надлежащего исполнения адвокатом требований п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката (д.п. № 13-05/2015).

16.04.2015 г. в АП МО поступила жалоба адвоката Н. в отношении адвоката Л., из которой следует, что адвокат Л. была привлечена следователем в порядке ст. 51 УПК РФ для защиты доверителя адвоката Н. – Г. при предъявлении ему обвинения. При этом адвокату Л. было известно, что у доверителя имеется адвокат по соглашению, которого просил пригласить доверитель. Адвокатом Н. было подано ходатайство, в котором адвокат просил следователя воздержаться от проведения следственных действий в отношении его доверителя в связи с его болезнью.

К жалобе заявителем приложены копии следующих документов: - ходатайство от о5.03.2015 г. об отложении следственных действий; - постановления о признании Г. обвиняемым; - объяснений Г.; - рапорта следователя; - жалобы прокурору САО г. Москвы. Адвокат Н. в заседание комиссии явился, поддержал доводы жалобы, на вопросы членов комиссии пояснил, что у него была полностью отработана линия защиты Г., которая предусматривала всё, за исключением явки по вызову следователя адвоката по назначению. Л. при предъявлении обвинения присутствовала формально, протокол этого следственного действия адвокат Н. не видел до настоящего времени. По ходатайству адвоката Н. в заседании комиссии заслушан его доверитель Г., который пояснил, что следователь и адвокат Л. приехали для предъявления обвинения к нему в больницу. На момент предъявления обвинения Г. уже семь дней лежал в больнице. Он говорил следователю, что у него есть адвокат по соглашению, но следователь сказала, что «всё по закону». Г. отказался писать заявление об отказе от защитника, не видел, что подписывал.

Адвокат Л. не согласилась с доводами жалобы, прояснив, что участвовала в защите Г., которой находился в больнице, по просьбе следователя, в порядке ст. 51 УПК РФ. Следователь пояснила, что у Г. есть адвокат по соглашению, но он отказался участвовать в следственных действиях 05.03.2015 г. – передал следователю справку о том, что Г. находится в больнице и ушёл. В больнице врач выдал справку, что с Г. можно проводить следственные действия. Адвокат объяснила Г., что он может письменно отказаться от её услуг, но тот ничего писать не стал. Также разъяснила Г. его права, сущность предъявленного обвинения. Адвокат настояла, чтобы в протоколе допроса было указано, что дальнейшие следственные действия проводились с участием адвоката Н. Адвокатом Л. представлены письменные объяснения аналогичного содержания. Также в заседании комиссии оглашены представленные адвокатом копии: - справки МКА «З» от 29.04.2015 г. № 52 о том, что заявка следователя на выделение адвоката в порядке ст. 51 УПК РФ для защиты Г. была распределена адвокату Л.; - справки от 05.03.2015 г., выданной врачом Х-ой ЦГБ, о том, что Г. по состоянию здоровья может участвовать в следственных действиях.

Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений адвоката, заслушав стороны и изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.

05.03.2015 г. адвокат Л. участвовала в следственных действиях в отношении Г., находящегося в Х-ой ЦГБ. При этом Л. было известно, что Г. защищает адвокат по соглашению.

Как указывается в Решении Совета ФПА РФ от 27.09.2013 г. «О двойной защите» (прот. № 1), адвокат в соответствии с правилами профессиональной этики не вправе принимать поручение на защиту против воли подсудимого и навязывать ему свою помощь в суде в качестве защитника по назначению, если в процессе участвует защитник, осуществляющий свои полномочия по соглашению с доверителем. Отказ подсудимого от защитника-дублера в данной ситуации является обоснованным и исключающим вступление адвоката в дело в качестве защитника по назначению. Однако, в заседании комиссии Г. пояснил, что он отказался писать отказ от адвоката по назначению. Комиссия полагает, что отсутствие письменного отказа от защитника по назначению, не позволяет последнему покинуть следственное действие. В силу п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат обязан честно, разумно, добросовестно и активно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами, а также честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности. Являясь независимым профессиональным советником по правовым вопросам (абз. 1 п. 1 ст. 2 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ»), адвокат самостоятельно определяет тот круг юридически значимых действий, которые он может и должен совершить для надлежащей защиты прав и законных интересов доверителя. Пределами самостоятельности адвоката здесь выступают требования соответствующего процессуального законодательства и положения п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката. Поэтому Квалификационная комиссия не вправе вмешиваться в тактику, определяемую самим адвокатом при ведении конкретного дела и претензии к адвокату, касающиеся тактики ведения дела, в частности «не принесла жалобы на действия следователя», «не было проведено правового анализа постановления…» и пр., не могут служить основанием для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности.

Вместе с тем, зная о наличии у Г. защитника по соглашению, адвокат Л. не заявляла о необходимости обеспечения его участия при производстве следственного действия, не внесла в протокол следственного действия заявления об этом. Комиссия не может признать данное обстоятельство в качестве надлежащего исполнения адвокатом требований п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката. Комиссия не может согласиться с доводами жалобы о том, что участвуя при предъявлении обвинения Г., адвокат Л. тем самым полностью проигнорировала профессиональные права заявителя, чем нарушила п. 1 ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката, поскольку участие адвоката в защите в порядке ст. 51 УПК РФ само по себе не может рассматриваться как неуважение и несоблюдение прав адвоката по соглашению. Заявителю было известно о следственном действии в отношении Г. и он самостоятельно принял решение в нём не участвовать.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката Л. нарушений п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, выразившееся в том, что адвокат 05.03.2015 г. при предъявлении обвинения Г., зная о наличии у него защитника по соглашению, не заявляла о необходимости обеспечения его участия при производстве следственного действия, не внесла в протокол следственного действия заявления об этом.

16. Поскольку апелляционная жалоба является процессуальным документом, к составлению которого законом предъявляются определённые требования, наличие в ней значительного количества орфографических и стилистических ошибок, рассматривается как неуважение к суду апелляционной инстанции (д.п. № 06-06/2015).

В АП МО 29.04.2015 г. поступило сообщение судьи ВС РФ в отношении адвоката Г., в котором говорится, что адвокатом была подана апелляционная жалоба в судебную коллегию по уголовным делам ВС РФ, содержащая огромное количество орфографических и стилистических ошибок.

К сообщению приложена копия апелляционной жалобы и ходатайства адвоката.

В письменных объяснениях, оглашённых в заседании комиссии, адвокат пояснил, что судья в своём обращении сам допускает грамматические ошибки («… у тексте упоминается слово «статья» в единственном числе, поэтому окончание в слове «с положениями» грамматически является неверным»), а также судья употребляет не процессуальную терминологию (использует словосочетание «судебное разбирательство», тогда как это уголовное процессуальное право содержит только понятия «судебное следствие»). Стилистика составления процессуальных документов не регламентируется какими-либо нормативными документами, либо правилами. Наличие технических ошибок в жалобе адвоката вызвано сбоем программы Word, установленной на компьютере. Ходатайство о восстановлении срока было подано одновременное с жалобой во избежание судебно-процессуальной волокиты.

Рассмотрев доводы жалобы и письменных объяснений, заслушав адвоката и изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам. В соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта РФ осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства. Данная норма предполагает, что стороны дисциплинарного производства вправе и обязаны подтвердить доводы, изложенные в обращении и объяснениях, надлежащими, достоверными и непротиворечивыми доказательствами. Комиссия, изучив текст прилагаемой к обращению апелляционной жалобы считает доказанным наличие в ней орфографических и стилистических ошибок. Так, например, адвокат указывает: «…при обстоятельствах, описываемые…», «По содержания смысла…», «о рассмотрении с участием коллегией…», «… проводилось с заведомо обязательного прекращения…», «… вынесение Постановление…», «Прошу признать, что замена присяжного заседателя… повлияло…».

Комиссия отмечает, что адвокатом было допущено 13 ошибок на 3 листа текста, что нельзя признать незначительным.

Стилистика составления процессуальных документов действительно не регламентируется какими-либо нормативными документами, либо правилами. Однако, согласно ст. 1 Кодекса профессиональной этики адвоката, нравственные критерии и традиции адвокатуры, являются одной из основ обязательных правил поведения адвоката при осуществлении адвокатской деятельности, установленных Кодексом профессиональной этики адвоката. Ошибки в документах, исходящих от адвоката в адрес судебно-следственных органов, традиционно рассматривалось в качестве проступка, обсуждаемого на заседании исполнительного органа адвокатского образования (См., например, Протокол заседания Президиума МОКА № 9 за 1944 г. (архив ГАУ МО)). Согласно ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката, участвуя в судопроизводстве, адвокат должен проявлять уважение к суду. Неуважение к суду может проявляться в составленных адвокатом документах (См. подробнее: Чернышов В.И. Дисциплинарная ответственность адвокатов за проявление неуважения к суду. М. 2010).

Поскольку апелляционная жалоба является процессуальным документом, к составлению которого законом предъявляются определённые требования, наличие в ней значительного количества орфографических и стилистических ошибок, рассматривается как неуважение к суду апелляционной инстанции.

На основании изложенного, Квалификационная комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката Г. нарушения ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката, выразившееся в том, что адвокат направил в суд апелляционную жалобу, содержащую значительное количество орфографических и стилистических ошибок.

17. Как указывается в Постановлении Конституционного Суда РФ от 27.03.2007 г. № 1-П., включение в текст договора о возмездном оказании правовых услуг условия о выплате вознаграждения в зависимости от самого факта принятия положительного для истца решения суда расходится с основными началами гражданского законодательства, допускающими свободу сторон в определении любых условий договора, если они не противоречат законодательству (п. 2 ст. 1 ГК РФ), поскольку в данном случае это означает введение иного, не предусмотренного законом, предмета договора. Кроме того, в этом случае не учитывается, что по смыслу п. 1 ст. 423 ГК РФ плата по договору за оказание правовых услуг, как и по всякому возмездному договору, производится за исполнение своих обязанностей (д.п. № 10-06/2015).

25.02.2015 г. в АП МО поступила жалоба Р. в отношении адвоката И., в которой заявитель сообщает, что 17.03.2014 г. он заключил с адвокатом И. соглашение об оказании юридической помощи по представлению интересов Р. на стадии арбитражного судопроизводства. Адвокату выплачено вознаграждение в размере 150 000 долларов США. В соответствии с п.3.2 ст.3 указанного соглашения, вознаграждение подлежит возврату Р. в полном объеме в случае, если Д-ым арбитражным апелляционным судом будет вынесен судебный акт об оставлении без изменения Решения А-ого суда г.Москвы от 06.06.2013 г. Возврат вознаграждения доверителю в полном объеме должен быть осуществлен в течение трех дней с даты вынесения судом указанного акта. Постановлением от 24.04.2014 г. Д-го арбитражного апелляционного суда по делу Решение от 06.06.2013 г. было оставлено без изменения и Р. на основании данного решения суда был выселен из занимаемых помещений.

К жалобе заявителем приложены копии: - соглашения об оказании юридической помощи, заключённого между адвокатом И. и ИП Р.; - копия квитанции на 150 000 долларов США от 19.03.2014 г. № 017; - копия расписки адвоката.

Рассмотрев доводы жалобы, заслушав представителя заявителя и изучив представленные документы, комиссия приходит к следующим выводам.

Между сторонами настоящего дисциплинарного производства 17.03.2014 г. было заключено соглашение об оказании юридической помощи заявителю в виде представительства в Д-ом арбитражном апелляционном суде по делу № А40. Вознаграждение, предусмотренное данным соглашением в размере 150 000 долларов США заявителем уплачено, что подтверждается квитанцией № 017 от 19.03.2014 г. и распиской адвоката. При этом в соглашение было включено условие о том, что вознаграждение подлежит возврату Р. в полном объеме в случае, если Девятым арбитражным апелляционным судом будет вынесен судебный акт об оставлении без изменения Решения А-ого суда г. Москвы от 06.06.2013 г. В силу п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат обязан честно, разумно, добросовестно и активно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми не запрещенными законодательством РФ средствами, а также честно, разумно, добросовестно, квалифицированно, принципиально и своевременно исполнять свои обязанности.

Квалификационная комиссия неоднократно отмечала, что надлежащее исполнение поручения доверителя предполагает и надлежащее оформление адвокатом договорных обязанностей. Как указывает заявитель, в соответствии с п.3.2 ст.3 указанного соглашения, вознаграждение подлежит возврату Р. в полном объеме в случае, если Д-ым арбитражным апелляционным судом будет вынесен судебный акт об оставлении без изменения решения А-ного суда г. Москвы от 06.06.2013 г.

В силу п. 3 ст. 16 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат вправе включать в соглашение об оказании юридической помощи условия, в соответствии с которыми выплата вознаграждения ставится в зависимость от благоприятного для доверителя результата рассмотрения спора имущественного характера. Однако, как следует из соглашения об оказании юридической помощи от 17.03.2014 г., заключённого между адвокатом и заявителем, адвокат обязался вернуть заявителю вознаграждение, если не будет достигнут положительный для заявителя результат исполнения адвокатом принятых обязательств, т.е. фактически денежные средства были взяты не за исполнение адвокатом своих обязанностей, а за положительный для заявителя судебный акт арбитражного суда второй инстанции.

Как указывается в Постановлении Конституционного Суда РФ от 27.03.2007 г. № 1-П., включение в текст договора о возмездном оказании правовых услуг условия о выплате вознаграждения в зависимости от самого факта принятия положительного для истца решения суда расходится с основными началами гражданского законодательства, допускающими свободу сторон в определении любых условий договора, если они не противоречат законодательству (п. 2 ст. 1 ГК РФ), поскольку в данном случае это означает введение иного, не предусмотренного законом, предмета договора. Кроме того, в этом случае не учитывается, что по смыслу п. 1 ст. 423 ГК РФ плата по договору за оказание правовых услуг, как и по всякому возмездному договору, производится за исполнение своих обязанностей.

Комиссия считает, что, то обстоятельство, что адвокат получил вознаграждение до исполнения поручения доверителя, а не по его результатам, в рассматриваемой ситуации направлено на обход вышеуказанного ограничения, поскольку оплата производилась не за исполнение адвокатом своих обязанностей, а именно за получение положительного для доверителя результата, который гарантировался полным возвратом полученных денежных средств.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката И. нарушений п.п. 1 п. 1 ст. 7 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», п. 1 ст. 8 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также ненадлежащем исполнении адвокатом своих обязанностей перед доверителем Р. выразившееся в том, что адвокат включил в текст соглашения об оказании юридической помощи условие о возврате вознаграждения в зависимости от принятия положительного для Р. судебного акта Д-ого апелляционного арбитражного суда. Одновременно, комиссия оставляет без рассмотрения вопрос о возврате адвокатом вознаграждения, поскольку, согласно ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», соглашение об оказании юридической помощи представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый между адвокатом и доверителем. Споры по такому договору подлежат разрешению в порядке, предусмотренном гражданским процессуальным законодательством, и находятся вне пределов компетенции комиссии.

18. Обязанность адвоката по участию в защите по назначению исполняется адвокатом не произвольно, а в порядке, установленном Советом адвокатской палаты субъекта, в реестре которого состоит адвокат. Следовательно, в ситуации, когда адвокат, осуществляющий деятельность в адвокатском бюро не может продолжать осуществлять защиту по назначению, управляющий партнёр бюро не должен выделять другого адвоката, если только это не соответствует порядку, установленному советом палаты соответствующего субъекта РФ. Иной подход приводит к тому, что адвокат нарушает п. 9 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката - оказывает юридическую помощь по назначению в нарушение порядка ее оказания, установленного решением совета (д.п. № 11-06/2015).

27.04.2014 г. Вице-президентом АП МО вынесено представление в отношении адвоката К., в котором указывается, что в АП МО поступила жалоба Д. в отношении адвоката г. Москвы Ш. В жалобе, не подлежащей рассмотрению в квалификационной комиссии АПМО, содержатся сведения о нарушениях требований закона об адвокатской деятельности и адвокатуре, КПЭА, допущенные адвокатом АПМО К. В жалобе указывается, что адвокат Ш. осуществлял защиту Д. по уголовному делу. Несмотря на это, адвокат К., которая работаем с адвокатом Ш. в одном адвокатском бюро, приняла по данному уголовному делу защиту Г., который дает показания против Д. Заявитель предполагает наличие сговора с целью опорочить его и «засадить на долгий срок без вины». В соответствии с п. 5 ст. 23 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», в адвокатском бюро соглашение об оказании юридической помощи с доверителем заключается управляющим партнером или иным партнером от имени всех партнеров на основании выданных ими доверенностей. Таким образом, исходя из содержания данной нормы, по соглашению об оказании юридической помощи юридическая помощь оказывается от имени всех партнеров. Предполагается, что Д. является доверителем всех партнеров данного адвокатского бюро. В соответствии с п. 1 ст. 11 КПЭА, адвокат не вправе быть советником, защитником или представителем нескольких сторон в одном деле, чьи интересы противоречат друг другу. В представлении ставится вопрос о дисциплинарной ответственности адвоката.

В заседании комиссии адвокат К. пояснила, что в Адвокатском бюро работает 50 адвокатов и многие незнакомы друг с другом. Следователь не уведомляла, что вместе с ней в защите по уголовному делу Д. участвует ещё один адвокат из бюро, а сама К. защищала Г. только в одном следственном действии, сейчас его защищает адвокат по соглашению.

Рассмотрев доводы представления и заслушав адвоката, комиссия приходит к следующим выводам.

В силу п.п. 1, 2, 5 ст. 23 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре а РФ», два и более адвоката вправе учредить адвокатское бюро. К отношениям, возникающим в связи с учреждением и деятельностью адвокатского бюро, применяются правила о коллегии адвокатов, если иное не установлено ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ». Соглашение об оказании юридической помощи с доверителем заключается управляющим партнером или иным партнером от имени всех партнеров на основании выданных ими доверенностей. Таким образом, в адвокатском бюро юридическая помощь по соглашению оказывается от имени всех адвокатов. При невозможности адвоката осуществлять исполнение поручения доверителя, руководство бюро обязано выделить другого адвоката. Требование п. 5 ст. 23 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» распространяется на случаи оказания юридической помощи по соглашению. Однако, в данной статье, как и в иных статьях ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» не говорится, что такой порядок распространяется и на юридическую помощь по назначению судебно-следственных органов, в порядке ст. 51 УПК РФ.

Безусловно, комиссия учитывает, что обязанности адвоката, установленные действующим законодательством, при оказании им юридической помощи бесплатно в случаях, предусмотренных законодательством, или по назначению органа дознания, органа предварительного следствия или суда не отличаются от обязанностей при оказании юридической помощи за гонорар (п. 8 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката). Однако, данная норма касается обязанностей адвоката, а не порядка исполнения адвокатом требования ст. 51 УПК РФ. В силу п. 5 ст. 31 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», порядок оказания юридической помощи адвокатами, участвующими в качестве защитников в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия или суда, устанавливается советами адвокатских палат субъектов РФ.

Таким образом, обязанность адвоката по участию в защите по назначению исполняется адвокатом не произвольно, а в порядке, установленном Советом адвокатской палаты субъекта, в реестре которого состоит адвокат. Следовательно, в ситуации, когда адвокат, осуществляющий деятельность в адвокатском бюро не может продолжать осуществлять защиту по назначению, управляющий партнёр бюро не должен выделять другого адвоката, если только это не соответствует порядку, установленному советом палаты соответствующего субъекта РФ. Иной подход приводит к тому, что адвокат нарушает п. 9 ст. 9 Кодекса профессиональной этики адвоката - оказывает юридическую помощь по назначению в нарушение порядка ее оказания, установленного решением совета. Кроме того, комиссия учитывает также, что, вступая в дело на стадии предварительного следствия, адвокат может ознакомиться с ограниченным количеством процессуальных документов - протоколом задержания, постановлением о применении меры пресечения, протоколами следственных действий, произведенных с участием подозреваемого (обвиняемого), иными документами, которые предъявлялись либо должны были предъявляться подозреваемому (обвиняемому) (п. 6 ст. 53 УПК РФ). Поэтому адвокат адвокатского бюро, защищающий подозреваемого (обвиняемого) по назначению, на стадии предварительного следствия, может и не знать, что в этом уголовном деле интересы другого подозреваемого (обвиняемого) защищает другой адвокат этого же адвокатского бюро. Комиссия соглашается с адвокатом К., указавшей на отсутствие в УПК РФ обязанности следователя уведомлять адвоката адвокатского бюро об участии в деле другого адвоката того же адвокатского бюро.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия признает, что в полученных в ходе разбирательства фактических данных отсутствуют сведения, свидетельствующие о нарушении адвокатом норм законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре.

19. Без согласия доверителя адвокат вправе использовать сообщенные ему доверителем сведения в объеме, который адвокат считает разумно необходимым для обоснования своей позиции при рассмотрении гражданского спора между ним и доверителем или для своей защиты по возбужденному против него дисциплинарному производству или уголовному делу. Комиссия не располагает сведениями о том, что в отношении адвоката Д. было возбуждено уголовное дело, равно как и письменным согласием А. на разглашение адвокатской тайны. Однако, в своём заявлении адвокат сообщает данные о факте обращения к нему А., ходе и результате исполнения её поручения, т.е. сведения, которые согласно п. 5 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката составляют адвокатскую тайну. При этом комиссия учитывает, что разглашение этих сведений не имело своей задачей защиту адвоката от преступного посягательства. Адвокатская тайна была разглашена для принятия решения «… о целесообразности проживания этой гражданки А. на территории Ф-и», что недопустимо (д.п. № 08-06/2015).

30.04.2015 г. в АП МО поступила жалоба А. в отношении адвоката Д., согласно которой, несмотря на то, что заявительница ранее уже обращалась с жалобой в АП МО и адвокату было вынесено «предупреждение», адвокат продолжает её преследовать, а именно: 1. Сделал клеветническое заявление в полицию Ф-и; 2. Угрожает незаконным уголовным преследованием; 3. Шантажирует в интернете, обещая выложить в интернете личные данные заявительницы, лжёт, что вернул 100 000 руб. 4. Выложил 07.04.2015 г. в интернет конфиденциальные сведения заявительницы. 5. Продолжил инсинуации и шантаж 08.04.2015 г. 6. Не отвечает на письмо с требованием вернуть все документы, переданные юристу Б-му. 7. Не вернул 113 000 руб. неотработанного гонорара. В жалобе ставится вопрос о принятии мер к адвокату. К жалобе заявительницей приложены копии следующих документов: - заявления, выполненного на бланке МКА «Д.», адресованного в полицию Ф-и, подписанного адвокатом 11.03.2015 г.; - интернет-переписки с сайта otzovy.ru; - заявления А. в МКА «Д.»; - определения А-го суда г. Сочи от 03.02.2015 г., которым представителю заявительницы – юристу Б-му отказано в заявлении.

Адвокатом Д. не представлено письменных объяснений, а равно иных документов в отношении доводов жалобы.

Рассмотрев доводы жалобы и изучив прилагаемые документы, комиссия приходит к следующим выводам.

В соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 23 Кодекса профессиональной этики адвоката, разбирательство в квалификационной комиссии адвокатской палаты субъекта РФ осуществляется устно, на основе принципов состязательности и равенства участников дисциплинарного производства. Данная норма предполагает, что стороны дисциплинарного производства вправе и обязаны подтвердить доводы, изложенные в обращении и объяснениях, надлежащими, достоверными и непротиворечивыми доказательствами.

В силу п.п. 7 п. 2 ст. 20 Кодекса профессиональной этики адвоката, жалоба в отношении адвоката должна содержать доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых заявитель основывает свои требования. В подтверждение доводов жалобы о «шантаже в интернете» заявителем представлена распечатка интернет-переписки с сайта otzovy.ru. Однако, как следует из указанной распечатки адресатом А. явились некие лица, означенные под именами «Юрист Филиала Сочи» и «Зинаида Ивановна». Доказательств того, что под данными именами выступает адвокат Д. комиссии не представлено. Поэтому комиссия считает недоказанными доводы жалобы о шантаже и выкладывании адвокатом конфиденциальных сведений в сети интернет.

В отношении довода жалобы о том, что адвокат не вернул документы, комиссия отмечает, что А. указывает, что документы были переданы не адвокату, а юристу Б-му и, соответственно, не могут быть истребованы от адвоката. Касательно довода жалобы о том, что адвокат не вернул 113 000 неотработанного гонорара, комиссия считает, что данный спор подлежит рассмотрению в порядке, предусмотренном гражданским процессуальным законодательством, поскольку, согласно п. 2 ст. 25 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», соглашение представляет собой гражданско-правовой договор, заключаемый в простой письменной форме между доверителем и адвокатом (адвокатами), на оказание юридической помощи самому доверителю или назначенному им лицу. Вопросы расторжения соглашения об оказании юридической помощи регулируются Гражданским кодексом РФ. В отношении довода жалобы о «клеветническом заявлении», поданным адвокатом в полицию Ф-и, А. представлена копия данного заявления, датированная 13.03.2015 г. Из текста данного заявления следует, что заявительница отказывается получать возвращённые ей деньги, требует большую сумму, занимается шантажом и вымогательством, пишет ложь в интернете, полиция России не имеет возможности привлечь её к ответственности, а также содержится просьба о проведении проверки и принятии решения о целесообразности проживания заявительницы на территории Ф-и.

Согласно п. 1 ст. 8 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ», адвокатской тайной являются любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю. В силу п.п. 2, 3, 4 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката, соблюдение профессиональной тайны является безусловным приоритетом деятельности адвоката. Срок хранения тайны не ограничен во времени. Адвокат не может быть освобожден от обязанности хранить профессиональную тайну никем, кроме доверителя. Согласие доверителя на прекращение действия адвокатской тайны должно быть выражено в письменной форме в присутствии адвоката в условиях, исключающих воздействие на доверителя со стороны адвоката и третьих лиц. Без согласия доверителя адвокат вправе использовать сообщенные ему доверителем сведения в объеме, который адвокат считает разумно необходимым для обоснования своей позиции при рассмотрении гражданского спора между ним и доверителем или для своей защиты по возбужденному против него дисциплинарному производству или уголовному делу. Комиссия не располагает сведениями о том, что в отношении адвоката Д. было возбуждено уголовное дело, равно как и письменным согласием А. на разглашение адвокатской тайны. Однако, в своём заявлении адвокат сообщает данные о факте обращения к нему А., ходе и результате исполнения её поручения, т.е. сведения, которые согласно п. 5 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката составляют адвокатскую тайну. При этом комиссия учитывает, что разглашение этих сведений не имело своей задачей защиту адвоката от преступного посягательства. Адвокатская тайна была разглашена для принятия решения «… о целесообразности проживания этой гражданки А. на территории Ф-и», что недопустимо.

На основании изложенного, оценив собранные доказательства, комиссия приходит к выводу о наличии в действиях адвоката Д. нарушений п. 1 ст. 8 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», п. 4 ст. 6 Кодекса профессиональной этики адвоката, а также ненадлежащем исполнении адвокатом своих обязанностей перед доверителем А., выразившееся в том, что адвокат направил в полицию Ф-и заявление в отношении А., в котором нарушил адвокатскую тайну - сообщил данные о факте обращения к нему А., ходе и результате исполнения её поручения.

Ответственный секретарь Квалификационной комиссии АП МО

Никифоров А.В.


Возврат к списку


Текст сообщения*
Перетащите файлы
Ничего не найдено
Защита от автоматических сообщений
Наверх