«Даже когда кажется, что всё потеряно, нельзя сдаваться» – Анна Брусова
Её жизнь – это череда ярких вспышек боли, надежды, преодоления себя и любви. За внешней строгостью адвоката и сильным характером скрывается тот самый белый Мещёрский песок – мягкий, как мука, – из её родного города.
Анна Игоревна Брусова родилась в Гусь-Хрустальном, Владимирской области – на границе сказочных Мещёрских лесов, у белоснежных песков, под сенью вековых сосен. Этот город когда-то был украшением хрустального производства всей страны: именно отсюда отправлялись знаменитые изделия, изготовленные из уникального белого песка, мягкого, словно мука.
Отец Анны – Брусов Игорь Леонидович – после прохождения военной службы закончил юридический факультет Московского государственного университета им. Ломоносова, а мать – Брусова Галина Петровна – получила образование в Ивановском химико-технологическом институте. Когда Анне было два года, семья переехала в город Клин. Жили скромно, в небольшой комнате коммунальной квартиры, где отец, выделив для дочери уголок, отделил часть пространства старым сервантом и нарисовал для маленькой Ани на его задней стенке гуашью корабль с алыми парусами.
Этот образ стал для неё символом мечты и воли к жизни, хотя в представлениях и отличался от традиционных романтических ассоциаций: «Я всё время видела себя на этом корабле, но не в роли Ассоль, скорее я была капитаном или даже пиратом – мне хотелось свободы, драйва».
Анна хорошо училась, увлекалась живописью, музыкой, ходила в спортивные секции – даже стала первой девочкой в городе, занимавшейся дзюдо и каратэ.
Беда пришла, откуда не ждали: в 12 лет пришлось навсегда оставить прежнюю жизнь. В шестом классе ей поставили тяжёлый и страшный диагноз – миастения генерализованной формы с бульбарными нарушениями (редкое аутоиммунное заболевание, ведущее к мышечной слабости и инвалидности). Болезнь развивалась стремительно: за несколько месяцев активная, спортивная девочка перестала ходить, затем – поднимать руки и говорить.
Естественно, при таких условиях продолжать учиться по общим правилам в школе было просто невозможно, и дальнейшее образование Аня получала на дому. Спасало то, что в детстве она очень любила читать и фактически мир познавала не через общение со сверстниками, а через книги, которые стали для неё лучшими друзьями.
«Я очень благодарна врачу-неврологу Игорю Алексеевичу Строкову, который, несмотря на фатальность ситуации, всегда верил в меня. Жить очень сильно хотелось!»
Но даже в самые тяжёлые моменты её характер не менялся.
«Жалость нужна тем, кто требует её, – говорила о себе Анна. – Я не слабая. Не жалейте меня».
Она настояла на том, чтобы сдавать экзамены в вуз на общих основаниях, поступила в Тверской государственный университет (заочное отделение) – с трудом передвигаясь и разговаривая, но всегда требуя к себе равного отношения. На третьем курсе одна из преподавательниц, после очередной учебной сессии, попыталась убедить её бросить учёбу: «Она сказала, что из меня ничего не выйдет и, с учётом моего заболевания, посоветовала уходить, поскольку миастения в такой форме не лечится. Люди, как правило, обречены. Но я тогда поклялась: вы ещё услышите обо мне».
И об Анне Игоревне Брусовой действительно услышали. Личная драма только закалила её:
«В жизни бывают моменты, когда падаешь лицом о холодный асфальт, и рядом никого нет. Только ты и твоя сила воли. Я поняла: полагаться можно только на себя. Это спасало меня потом не раз».
Впоследствии её жизненный путь закономерно оказался связан с адвокатурой – она пошла по стопам отца, Игоря Леонидовича Брусова.
«Отец всегда говорил: "Аня, да, ты прикована к коляске, что будет дальше, одному богу известно, но единственный орган, который ты должна тренировать неустанно, – это твой мозг. Он всегда позволит тебе оставаться на плаву. Ты сможешь нормально работать, даже будучи ограниченной в движениях"».
Принципиальный и уважаемый горожанами судья, после ухода с должности, он стал адвокатом, основал юридическое бюро, а впоследствии и коллегию адвокатов. Указом президента в 1999 году ему было присвоено звание Заслуженного юриста Российской Федерации.
Анна вспоминает: «Работать с отцом – значит выкладываться на полную. Он никогда не делал мне поблажек, почти всегда требуя от меня больше, чем от остальных: мы даже на обеденный перерыв с ним приезжали и продолжали обсуждать рабочие моменты, а мама всегда ругалась: "хотя бы за обедом прекратите производственные совещания"».
После смерти отца у Анны начался новый этап жизни.
«Я только сейчас начала понимать, что даже своим уходом отец дал мне последний и, пожалуй, самый важный урок: жизнь имеет две меры – длину и ширину. Длина нам не известна, ширину жизни выбираем мы для себя сами, наполняя её событиями и эмоциями.
Я очень люблю свою семью, и с уходом папы я поняла: не имею права опозорить фамилию. Всё, что от меня зависит, я должна сделать для сына, для семьи, для памяти папы».
Анна семь лет возглавляла Коллегию адвокатов, созданную её отцом с одноимённым названием «Брусов и партнёры», однако в результате непредвиденных событий Коллегию пришлось ликвидировать, – и это был очередной удар для неё, выдержав который и оставшись "на ногах", она вот уже более четырнадцати лет работает в собственном адвокатском кабинете.
«Одиночка... Да, пожалуй, про меня можно так сказать. Некоторые жизненные ситуации научили, что двигаться лучше самостоятельно, одной – во всяком случае, претензии потом предъявить, если что-то не получилось, можно только себе и требовать только с себя. Я научилась не говорить слово "проблемы", теперь для меня – всего лишь только "ситуации"».
Анна Игоревна рассказала о своём первом серьёзном опыте ведения уголовного дела, который оказался по-настоящему судьбоносным.
«Я всегда работала по гражданской практике. Не то чтобы я не хотела участвовать в уголовных делах, просто у малоизвестного адвоката – да чего уж там, совсем не известного молодого адвоката – очень мало шансов получить какое-то интересное уголовное дело, тем более, если речь идёт о тяжком преступлении против личности. Но тут, волей случая, подвернулось дело в следственных органах Тверской области: нужно было не пустить его дальше, в суд, в идеале – прекратить производство по делу, чего обычно никогда не бывает. Я сказала: "Хорошо, я возьмусь". Начала ездить в Тверь, работать со Следственным комитетом. Это было настоящее испытание: одно из первых серьёзных уголовных дел в моей карьере, и – можно сказать – на нём я училась в бою. Но всё получилось! Дело было прекращено. Какое же это истинное наслаждение – одержать маленькую победу! Я поверила в свои силы и в дальнейшем начала действовать более смело и дерзко».
Ведение каждого дела для Анны Брусовой похоже на шахматную партию:
«В детстве я много играла в шахматы, и этот опыт потом очень пригодился: расставляешь фигуры, продумываешь ходы, строишь стратегию, занимаешься любимым делом – думаешь.
Почти девять лет я жила "на колёсах", постоянно в разъездах по сложным и интересным делам: из Великих Лук – в Псков, потом из Пскова – в Вологду, затем – в Санкт-Петербург, бывало, и до Калининграда добиралась, таких городов и областей было очень и очень много. Каждый город – своя история, свои приключения. Кажется, я объездила всю Россию.
Только спустя девять лет такого ритма я постепенно начала возвращаться на "московскую землю" – сначала работать поближе к Москве, а потом и вовсе осела в Подмосковье».
Сейчас, помимо адвокатской деятельности, Анна Игоревна находит время для живописи, иконописи, музыки, а также реализует такие проекты, как турнир по карате памяти И. Л. Брусова, конкурс «АВТОЛЕДИ», мотопробеги в честь памятных дат и не только. Она также успевает быть хорошей мамой и женой.
В конце разговора на вопрос: «Что бы сказал вам отец, если бы сейчас можно было вновь собраться всей семьёй за кухонным столом?»
Анна отвечает без паузы: «Наша кухня дома, с совершенно жуткими клеёночными зелёными обоями в цветочек; кипит чайник со свистком, мама варит клубничное варенье, папа сидит в майке "алкоголичке", открыто окно, на улице очень жарко, он слушает, как я опять с горящими глазами рассказываю о своих победах и неудачах, глаза его наполняются слезами, он вздыхает, но это не вздох сожаления, скорее наоборот, его глаза видят всё ту же маленькую девочку с большими белыми бантами "на ушах", которую он бесконечно любит: "Делай, Нюра, что должна, а остальное – будь что будет. Ты у меня большая молодец. Я горжусь тобой, девочка"».
